Нет! Опять по всему выходит, что доктор Струмилин идиот.
Лешего не обмануло бы какое-то там отдаленное сходство, он искренне верил, что
на вокзале встретил Лиду. А она… как это сказала она по телефону: «Привези те
фотографии, помнишь? С негром…»
Только Соня знала о снимках. Только Соня могла видеть, какое
впечатление они произвели на Струмилина. И только Соня могла намекнуть на них,
прося помощи в отчаянную минуту.
Это значит, что сегодня в Нижний Новгород приехала Соня. А
также это значит, что она узнала Струмилина. Может быть, даже еще на вокзале.
Но уж на пороге своей квартиры – точно!
– Ты чего? – услышал Струмилин озабоченный голос и повел
глазами в сторону Лешего, встревоженно смотрящего на него. – Кончай переживать,
так ведь и голову сломать недолго. Я вот что тебе скажу. Возникли с девушкой
проблемы – выясни с ней все отношения на берегу. У тебя есть к Лидке вопросы, у
меня есть к Лидке вопросы – пошли их зададим. И снимем этот стресс. Ты знаешь,
где она сейчас, или не знаешь?
– Знаю, – кивнул Струмилин. – Только не знаю, сможем ли мы с
ней поговорить. Впрочем, подожди, я спрошу.
Он огляделся – и вернулся в вестибюль Пятой градской (за все
это время они с Лешим и шагу не сделали с крыльца), снял трубку
телефона-автомата. Накрутил номер. Долго-долго, чудилось, звенели гудки, потом
послышалось запыхавшееся:
– Алло?
– Ма, привет, – бодрым голосом сказал Струмилин. – Как там
жизнь?
– Да так, потихоньку-помаленьку, – отозвалась мама голосом
из холодильника. – А ты что поделываешь?
Но тут же она сбилась с леденящего тона, зачастила привычно:
– Андрей, объясни, во что ты впутался? Кого ты ко мне
привез? Ее что, кто-то преследует? Ты решил ее у нас спрятать?
– С чего ты взяла? – насторожился Струмилин.
– С того, что у нее странгуляционная борозда на шее!
– Какая борозда?!
– Да ладно пинжака валять, – обиделась мама. – Чтобы врач
«Скорой» не знал, что такое странгуляционная борозда… Причем твои знания из
реальной жизни, не то что мои – из детективов. Так вот: на шее у этой
красотулечки типичный след удавки.
– Ишь, какая глазастая…
– Уж какая есть. Понимаешь, я решила снять с нее этот
голубенький костюмчик – он же весь в цементной пыли, – выбить его и почистить.
Развязала заодно косыночку на шее – батюшки, думаю, душили девицу, что ли?
Андрей, ты ее, часом, не от ревнивого любовника увез? К нам не завалятся братки
с гранатометами?
– Да вряд ли, – буркнул Струмилин. – Не волнуйся, как-нибудь
переживем все это. А она еще спит?
– Конечно. В моем халате. И даже малость похрапывает.
– Посмотри, может, начала просыпаться? Тут дело срочное.
– Погоди-ка.
Раздался стук – это мама положила трубку рядом с телефоном
на столик. И надолго воцарилась тишина. Как-то слишком надолго…
– Алло? – наконец сказал потерявший терпение Андрей. – Ма,
ты где?
Тишина. Только вдали словно бы раздается хлопанье дверей,
доносятся придушенные восклицания, кажется, даже всхлипывания…
Бог ты мой, да что ж там творится? Уж не накаркала ли маманя
на свою голову какой-то детектив?!
– Мама! – заорал не в шутку перепуганный Струмилин – и даже
покачнулся, услышав вдруг у самого уха ее голос:
– Чего кричишь? Вот она я.
– Ну, слава богу! Куда ж ты пропала? Мне уже тут всякие
стуки-глюки слышались.
– А, это я дверьми хлопала, – ломким, злым голосом сообщила
мама. – Металась, как дурочка, по квартире.
– То есть?
– То есть сбежала твоя протеже, а я не сразу в это поверила
и бегала туда-сюда, искала ее.
– Мама! – снова заорал Струмилин, и мама не на шутку
обиделась:
– Не ори на меня. Молод еще на мать орать! Я сидела в своей
комнате, смотрела телевизор, дверь нарочно закрыла поплотней, чтобы твою
барышню не беспокоить. Она в это время проснулась и сделала ноги. В моем
халате, между прочим, в любимом, зелененьком. Забрала со столика в прихожей
свою сумочку, туфли надела, а костюмчик, видать, не нашла. Ну да, я его
проветривать на балкон повесила, а на балкон ведь только через мою комнату…
– Мама! – в третий раз возопил Струмилин. – Ты серьезно?!
– Что мне, поклясться? – сердито спросила мама. – Говорю же
тебе: сидела в своей комнате, никого не трогала, смотрела «Скорую помощь»…
Струмилин слабо хохотнул, нажимая на рычаг.
– Проблемы? – осторожно спросил Леший, заглядывая ему в
лицо. – Я так понял, Лидка находилась у тебя? И удрала, что ли?
– Вроде того, – кивнул Струмилин, переворачивая в приемнике
автомата карточку и снова набирая номер.
– «Скорая» слушает.
– Палкин, привет, это я. Слушай-ка, если по нашей бригаде
получишь вызов, сбрось сигнальчик мне на пейджер, ладно? Я тут буквально в двух
шагах, на Ковалихе.
– Сделаем.
– А теперь, – Андрей обернулся к Лешему, – теперь двинем на
Ковалиху. Конечно, может быть, Лида снова рванула в Северолуцк, но мне кажется,
ни одна женщина не поедет на вокзал в халате. Ей надо как минимум переодеться.
– Погоди, вот здесь короче, – Леший заставил его повернуть
от крыльца направо, – пойдем проходными дворами.
Они пролетели по темным закоулкам, выскочили на Ковалиху,
миновали сквер, потом еще квартал, вбежали во двор. Разом задрали головы: на
четвертом этаже светилось окошко…
– Угадал! – Леший хлопнул Струмилина по плечу, затем с тем
же напором саданул кулаком по кодовому замку. Дверь послушно распахнулась.
Взлетели наверх.
– Иди ты первый, – отпыхиваясь, шепнул Струмилин. – Мне она
может и не открыть.
Леший нажал на звонок. И почти сразу послышался тихий
встревоженный голосок:
– Кто там? Кто?
– Свои! Это я, Леший! Срочно открывай, дело есть.
Заскрежетал замок. Дверь приоткрылась.
– Чего тебе?
– Лида, мне надо срочно узнать насчет…
