Вранье это, ничему такому на военной кафедре не учили, да и
чуть ли не десять лет прошло после института, однако и Дима, и Ирка почему-то
успокоились и покорно потащились на улицу.
Вокзальная площадь, заранее намеченное место дислокации,
была за углом, и, как только добрались до нее, Аня приступила к осуществлению
генерального плана – вызвала из автомата «Скорую». Времени и правда терять
нельзя: у Ирки внезапно отошли воды.
Надо было видеть выражение Диминого лица при этом!.. Ведь
полное впечатление, что Ирка прилюдно обсикалась. Впервые в жизни Аня
кощунственно порадовалась, что рожает не она. Небось не пережила бы, увидав
столько брезгливости на любимом лице. Но теперь она спокойна за будущее: Дима
на Ирку и смотреть не захочет.
Забегая вперед, можно сказать, что так оно и вышло.
Итак, «Скорая» прибыла, Ирку запихнули туда, а вместе с ней
– «мужа» и «сестру», то есть Диму и Аню. Чей «муж» Дима, всем было как бы
понятно само собой, ну а чья «сестра» Аня, никого не интересовало, потому что
Ирка держалась из последних сил, то стеная тихонько, то вскрикивая. Конечно,
даже раз в жизни она не могла поступить по-человечески: все-таки не додержалась
и прямо в приемном покое родила крошечную лысую девчонку. Ладно, хоть не в
машине!
Как-то так получилось, что в этой суматохе Ане и впрямь
пришлось помогать. И именно ей впопыхах медсестра сунула в руки младенца, еще
покрытого кровавой слизью, даже не запеленатого, а так, еле прикрытого
тряпицей. Аня поглядела на красненькую мордочку, бестолково шевелящиеся
ручонки, беззубый, орущий ротишко – и вдруг прижала ребенка к себе, к своему
светлому плащу, коснулась губами маленького сморщенного лба…
– Да вы что, женщина, ошалели?! – завопила подоспевшая
акушерка, грубо выхватывая дитя из Аниных рук. – Еще и целовать! Это… это…
От возмущения она не находила слов.
– У нее лоб горячий, – прошептала Аня, не понимая, что
говорит. – Может, температура?
– Да уж поднимется температура, если так будет хватать кто
попало! – рявкнула акушерка, передавая девочку медсестре. – Бирку, бирку не
забудь привязать. Времени одиннадцать тридцать, слышишь? Имя как? Фамилия?
Она спрашивала у Ирины, однако та, по счастью, не смогла
справиться с дрожащими губами, и Ане удалось ее опередить:
– Фамилия матери – Литвинова. Анна Литвинова.
Глаза Ирины вдруг наполнились слезами, она с болью взглянула
на Аню, но все, что могла, – это резко отвернуться от нее. И вдруг новая
судорога прошла по ее телу, Ирка пронзительно вскрикнула…
– Ни фига себе, листья ясеня, – сказал молодой доктор со
«Скорой», так и стоявший около топчана с окровавленными руками. – Это у нас
что?
– Не что, а кто, – буркнула акушерка, с хищным видом
наклоняясь над Ириной. – Да у вас двойняшки, мамочка!
Аня схватилась за сердце. Растерянно обернулась к палате,
куда унесли орущую кроху – ее дочь.
То есть у нее уже есть одна дочь. А вторая зачем?!
– Еще одна девка, – сообщил доктор, глядя на новое существо,
явившееся из недр Иркиного тела. – Батюшки, ну и уродик маленький…
Девочка посмотрела на него белесыми глазками, разевая
ротишко, но не крича, а тихонько, чуть слышно вякая. Похоже, малышка зевает.
– Ты лучше спроси у своей мамки, сам каким был, – проворчала
акушерка, косясь при этом на Аню, как бы опасаясь очередных диверсий с ее
стороны.
Однако Аня стояла неподвижно, стиснув руки за спиной, и
глядела на вторую девочку недоуменно.
«Погодите, зачем вы достали еще и эту? Мы договаривались
только об одном ребенке!» – хотелось ей сказать, но пришлось прикусить губу,
чтобы промолчать.
– Ишь, какая тихоня получилась, не то что та, первая,
крикунья! – Акушерка ловко перекинула с ладони на ладонь красненький скользкий
комочек, показывая ребенка Ирине, прежде чем отдать медсестре. – Имена-то
придумали?
Ирина зажмурилась, ничего не ответив.
– Мы решили, если девочка родится, назовем Лидочкой, Лидией,
– хриплым, незнакомым голосом произнесла Аня. – Если мальчик – Сережей. А
насчет двух девочек мы не… мы еще не…
– Ну ничего, время есть придумать, – сказала акушерка, хлопоча
над Ириной. – Вот в старину проще было, когда в бога верили. Понесут ребенка в
церковь крестить, глянут в святцы – ага, какой сегодня день, какого святого? –
ну и выбирают такое-то имя. Нынче у нас что? Вроде бы Вера, Надежда, Любовь и
мать их Софья.
– Мать их Софья? – хохотнул доктор. – Во-во, самое то имя
для этой зевающей крохи. Соня-засоня! Тогда первую надо Любой назвать. Или
Надей.
– Лидочка, – упрямо сказала Аня. – Ее зовут Лидочка!
– Да увезут женщину в отделение или нет? – не слушая ее, с
усталым возмущением вопросила неизвестно кого акушерка. – Дети – вот они,
послед я вынула. Чего тянут время?
Именно в эту минуту распахнулись двери, и молоденькая
сестричка лихо втолкнула в приемный покой каталку.
Вокруг Ирки поднялась суматоха – ее поднимали,
перекладывали, потом увезли в палату.
На Аню уже никто не обращал внимания. Она забилась в уголок,
ждала – и дождалась-таки минуты, когда из соседней комнаты вышла медсестра с
двумя запеленатыми головастиками в обеих руках.
Вытянув шею, Аня проводила взглядом лысенькие головенки. Та,
что справа, – Лидочка. Ее Аня узнала бы даже с закрытыми глазами. Слева – эта,
как ее там…
Нет, серьезно, что теперь делать, с двумя-то детьми?!
А вот у Димы, перепуганного, бледного – краше в гроб кладут!
– Димы, который нервно метался около роддомовского крыльца, такого вопроса
почему-то не возникло. Наоборот – он ужасно обрадовался.
– Да это ж здорово, что сразу двое! – закричал он, целуя и
обнимая Аню с какой-то особенной, щемящей нежностью и бережностью, словно
именно она только что произвела на свет близняшек. – Все проблемы сняты. Плохо,
когда в семье только один ребенок, а у нас теперь сразу двое. Две дочки,
предоставляешь?! Лидочка и…
– Может, Соня? – с усмешкой предложила Аня, и муж, к ее
изумлению, пришел в восторг:
– Какое чудное имя! И, главное, редкое! София! Сонечка!
Лидия и София! Лидочка и Сонечка! Две сестры! Две дочки! У нас две дочери,
Анька!
Он вдруг подхватил Аню на руки и закружил, закружил,
закружил так, что наткнулся вместе с нею на внезапно оказавшееся на пути дерево
и чуть не уронил.
