Следующие четыре удара я блокировал, просто прикрывая голову. Потом он как-то по-особенному закричал, высоко подпрыгнул и… Отступив на шаг влево, я боковым в челюсть сбил негодяя в воздухе!
– Оксфорд. Чемпион колледжа. Майкл Строгофф, – запоздало представился я, сплюнув кровь. – Кстати, русский!
Китаец рухнул, неудачно ударившись головой о перила лестницы, и затих. Я, чуть пошатываясь, пошёл вперёд, но уже через две ступеньки чья-то могучая рука буквально смела меня в сторону.
– Под ноги не лезь, твоё же благородие!
– Матвей, не сметь! Я первый, вы не имеете права…
Ох, да кто и когда меня слушал?
Когда я добрался до рабочего кабинета графа Воронцова, то застал там страшную картину. На пороге два трупа китайцев с пулевыми ранениями. Внутри комнаты, на ковре, лежит в луже крови бледный как полотно друг моего отца. Мисс Челлендер в ночной рубашке и шёлковом халате поддерживает у себя на коленях его голову, а бывший конвоец борется в углу с ещё одним китайским наёмником в чёрном.
Прямо на моих глазах китаец выхватил из рукава узкий маньчжурский нож, и в то же мгновение Матвей с хрустом свернул ему шею. Всё.
– Павел Павлович?! – Я упал на колени перед другом моего отца.
В его руках ещё дымился двуствольный пистолет бельгийца Нагана. Маленькая жилетная машинка, но обладающая хорошей пробивной силой при стрельбе с близкого расстояния. Энни подняла на меня заплаканные глаза.
– Мишенька… – улыбнулся мне старый генерал, – вы были правы. Я и не думал, что всё может вот так…
– Держитесь, – я старался не смотреть на глубокую колотую рану у него на груди. – Мы вызовем врачей. Вас спасут.
– Я не верил вам… простите, – он сжал мою руку. – У меня нет наследников. Всё эта служба, служба… Как же я завидую вашему отцу! У него такой сын… Миша, обещайте, что исполните мою последнюю волю…
– О чём вы, Павел Павлович? – Кажется, по моим щекам текли слёзы, но мне было всё равно. – Матвей, зовите врача! Зовите хоть кого-нибудь, чёрт вас подери-и!
– Сберегите… девочку, – тихо прошептал старый воин, и с последним вздохом его благородная душа отлетела к небесам. У меня перехватило горло…
Мисс Челлендер обняла меня, гладила по голове, но слёзы текли и текли, а грудь сотрясалась от рыданий. Помните, когда-то я не мог выжать из себя ни одной слезинки на похоронах моего собственного отца. Я же мужчина! Взрослый человек и настоящий британец, никогда не дающий волю чувствам, верно?!
Так вот сейчас, у бездыханного тела графа Воронцова, я оплакивал их обоих – моего родителя и его старого друга. Потому что всё произошедшее казалось какой-то немыслимой дикостью! Потому что нельзя отмечать каждый мой шаг смертью. Потому что тот, кто хотел заставить замолчать всех моих друзей, ещё не знает, на что он нарвался.
Я положу жизнь, но отомщу за всю пролитую кровь! Я не позволю ему, кто бы он ни был, безнаказанно убивать дорогих мне людей! Я не собьюсь со следа, я остановлю его…
– Вставай давай, хлопчик. – Чьи-то тёплые и сильные руки подняли меня, встряхнули и поставили на ноги. – Уходить надобно. Уж я не спрашиваю, каким лешим тебя сюда занесло, однако же прихода полиции уж точно дожидаться не стоит.
– Да… – тупо согласился я. – Полицию нужно вызвать. Соберите всех слуг. Кто есть в доме?
– Конюх да лакей, кому ж ещё быть, – сжав зубы, бросил Матвей. – Павел Павлович, прими Господь его душу на небесах, скромно жил. Воров не опасался. Да только не из-за тебя ли его убили?
В порыве бешеной ярости я кинулся на старого казака, но мисс Челлендер решительно встала между нами. Одну пощёчину получил я, другую он. Как Матвей её не убил, ума не приложу. Но папин денщик даже не попытался увернуться, просто позволил себя ударить, а потом прижал рыдающую девушку к груди и, опустив голову, пробормотал:
– Спасибо тебе, Аннушка, дала ума… И ты прости, не сдержался, грубость да глупость за один раз ляпнул. Грех над телом такого человека собачиться…
Я вновь опустился на колено, своими руками закрыв глаза бедному Павлу Павловичу. На шум драки и выстрелов заявился заспанный конюх. Охнул, дважды перекрестился и застыл, вжавшись спиной в стенку. Лакей, как оказалось, в очередной раз ночевал у своей кумы, обещавшись прийти лишь к обеду.
– Вызывайте полицию, – приказал я. – Убийство человека такого масштаба вызовет большой шум. Но кто-то не побоялся пойти на этот шаг…
– Ну и кто же, по-твоему, в самом сердце России-матушки, в столичном городе, может на заслуженного генерала убийцу натравить?
– Во что мы вообще все здесь ввязались? – поддержала Энни.
Я промолчал. Слишком много вопросов и ни одного ответа.
– Дык, а чё делать-то, ась? – напомнил о себе бледный конюх.
– Чего-чего, сказано ж тебе было, на улицу беги! Городового зови али околоточного! – рявкнул Матвей. Когда парень выбежал из дома, старый казак обернулся ко мне: – Ты тоже, хлопчик, времени не теряй, дуй отсюдова, как наскипидаренный! Я уж не спрашиваю, как ты из тюрьмы бежал, где одежду новую справил, откуль так вовремя в доме появился, а?!
– Где встретимся?
– Вечерком найдёшь нас в трактире на Сенном рынке. И уж там я с тебя за всё спрошу! Уж поверь…
– Энни, – я взял её за руку, но Матвей резко турнул меня в плечо.
– Дуй отсель, тебе же сказано! Успеешь вечером с голубкой своей намиловаться. Девонька, ну хоть ты ему скажи! – взмолился он. – Заметут нас тут с энтим беглым каторжником, так по судам же затаскают, а мне энто веселье ни в одном месте не пощекотилось…
– Бегите, Майкл.
– Миша, – поправил я.
– Мишенька, – она быстро поцеловала меня в небритую щёку. – Мы вас прикроем. Бегите же!
– Я найду вас!
Мне пришлось прыгать со второго этажа, обойти конюшню и две хозяйственные постройки. Потом забрался на крышу сарая и уже оттуда сиганул через забор.
Приземлился на брусчатку, не очень удачно, подвернув левую ногу в щиколотке. Больно, но не смертельно. Дальше пошёл, хромая. И на этот раз я знал, куда мне идти.
Дорогу до Александро-Невской лавры подсказал первый же мальчишка-разносчик. Мне был очень нужен один человек, и я надеялся, что мой слух и память меня не подводят.
Отец Виссарион сидел на лавочке, под деревом у чьей-то могилы. В его руках была книга, а на носу очки. Здесь, в тихой обители, он выглядел ещё скромнее, так что поверить в то, что этот старик носит серебряный браслет тайного ордена Цепных Псов было попросту невозможно. При виде меня он удивлённо вскинул седые брови…
– Когда вы разговаривали за столом, прозвучало слово «лавра», – без предисловий начал я. – В Санкт-Петербурге она одна, да и ваша обувь не успела запылиться. Я был уверен, что найду вас здесь. Мне нужна ваша помощь. Произошло нечто ужасное…
