Кевин обнял ее за талию и возблагодарил Бога, что снова может это сделать после двух суток без ее поцелуев и объятий.
– Я очень этому рад. – Он сжал ее ладони в своих. – Это сделает следующую часть программы менее унизительной. Я собираюсь снова предложить тебе выйти за меня замуж, но, даже если ты мне и в этот раз откажешь, пожалуйста, не смейся. Мужское «эго» не может пережить такое дважды.
– Ладно, – сказала Сабина с нарочито серьезным лицом, готовясь к процессу.
Кевин упал на одно колено, все еще держа руки Сабины в своих.
– Сабина Хейз, я люблю тебя. И я люблю нашего сына. Я хочу, чтобы мы были семьей. На свете нет ничего – ни самолета, ни такой суммы денег, – чего я хотел бы больше, чем сделать тебя своей женой. Ты выйдешь за меня замуж?
Сабина еле могла перенести ту бурю эмоций, которая ее охватила. За последние несколько часов она пережила и высочайший эмоциональный подъем, и глубочайшую яму. И если бы Кевин не смотрел на нее своими темными, полными любви глазами, она могла бы истерически рассмеяться просто от нервов.
Но сейчас не было никакого повода смеяться. Кевин предлагает ей выйти за него замуж, и в этом нет абсолютно ничего смешного.
– Да, я выйду за тебя замуж.
Кевин встал и заключил ее в объятия. Его губы жадно прижались к ее, скрепляя их договор поцелуем, от которого ее кровь быстрее побежала по венам. Ей захотелось заняться с ним любовью на кожаном диванчике ее новой студии. Чем скорее это пространство наполнится приятными воспоминаниями, тем лучше. Но, конечно, с этим придется подождать, пока они не уложат Джареда.
Она посмотрела в темные глаза своего жениха. Мужчины, которого она любила. Отца ее ребенка. Здесь, в его объятиях, все наконец стало правильно. Вот что она упустила и вот почему все квартиры, которые они смотрели, казались ей холодными и непривлекательными.
– Кевин, знаешь, почему мне не понравилась ни одна из квартир, которые нам предлагали?
– Ты хотела лепнины на потолке и мраморных столешниц?
– В них кое-чего не хватало. Тебя.
Кевин рассмеялся:
– Ну конечно! Только к одной квартире на Манхэттене прилагается Кевин Брукс. Это очень эксклюзивное предложение. И заполучить эту недвижимость можно только через свадьбу.
– Ну так я могу тебя удивить: тот самый Кевин Брукс только что сделал мне предложение!
– Спайдермен! – раздался голос Джареда.
Кевин и Сабина обернулись и увидели его стоящим на пороге своей комнаты.
Рабочие отлично над ней потрудились. Все было так, как Кевин и описывал. Красные стены, выемка в стене со свисающим оттуда канатом и нарисованные герои комиксов. Все, чего не хватало, – это его игрушек из квартиры в Бруклине.
Джаред забрался на кровать и слегка попрыгал на одеяле со Спайдерменом:
– Большая кровать!
– Да, потому что это кровать для большого мальчика.
– Моя?
– Ага, – ответил Кевин. – Тебе нравится?
Джаред поднял вверх большие пальцы:
– Люблю Спайдермена!
Сабина не могла налюбоваться на выражение радости на лице их сына. Кевин посмотрел на нее и нахмурился, увидев слезы в уголках ее глаз.
– А я люблю тебя, – сказала она.
– Больше, чем Спайдермена?
– Безусловно, – поцеловала она его.
Эпилог
Сабина была измотана. Не существовало другого слова, чтобы описать состояние женщины, которая только что родила ребенка. Но, наконец, все закончилось, врачи и медсестры навели порядок и ушли, и Кевин с Сабиной остались вдвоем в больничной палате.
Вернее, втроем – Кевин, Сабина и новорожденная мисс Элизабет Энн Брукс.
Бет родилась ранним утром, она весила семь фунтов и две унции и была оснащена самым мощным комплектом легких, которые новорожденные когда-либо демонстрировали в больнице Святого Люки. Родители назвали девочку в честь личного самолета Кевина и матери Сабины, с которой она недавно помирилась.
Родители, брат и сестра Кевина и экономка ушли некоторое время назад, вместе с Джаредом. Ему было очень интересно посмотреть на новорожденную сестричку, но это зрелище ему быстро надоело, учитывая, что она ничего не делала, только спала.
Это был долгий день, наполненный возбуждением, переживаниями, болью и радостью. И сейчас Сабина наслаждалась минутами, которые будет помнить всю свою жизнь.
Кевин находился рядом с ней в кресле. Бет была запеленута в белое одеяльце, вся такая маленькая и розовая, уютно сопевшая на руках у отца. Сабина считала, что у дочери ее нос, а еще она родилась с «ирокезом» темных волос, и Кевин смеялся, что его она тоже унаследовала от матери.
Но больше всего Сабине нравилось смотреть на Кевина.
Последние девять месяцев были для него большим приключением. Поскольку он пропустил предыдущую беременность Сабины, в этот раз он стремился ничего не упустить и был с ней везде – от УЗИ до занятий по физкультуре для беременных. Иногда она задумывалась, были ли моменты, когда он жалел о столь глубоком погружении в процесс.
– Ты – мой герой, – произнес Кевин, глядя на Сабину. Он медленно встал, чтобы не разбудить дочь, и передал ее Сабине. – Сегодня ты была просто великолепна.
– Ну да, пожалуй, всего один раз угрожала тебя убить.
– Ну, вообще-то два, но какая разница.
Кевин сел на край кровати и обнял ее за плечи:
– Не могу представить, как ты выдержала все это в первый раз, одна. Я, конечно, догадывался, что многое пропустил, но почти не подумал, чего это стоило тебе…
Да, в этот раз все было иначе. Тогда ее навестила только подруга из галереи, а сейчас у нее была целая группа поддержки – и в Нью-Йорке, и в Небраске; с ними она поддерживала связь через Интернет. И конечно, муж, который держал ее за руку.
– Ну, такой уж я сделала выбор. – Она пожала плечами. – Он был, очевидно, неверным – с тобой все намного лучше.
Кевин наклонился и поцеловал Сабину в губы, а потом Бет – в лоб:
– Не могу не согласиться.
Они оба посмотрели на дочь.
– Она похожа на тебя, – сказал Кевин.
– Это довольно честно, учитывая, что Джаред похож на тебя. К тому же девочке не пошел бы твой подбородок.
– Я чувствую, она доставит мне много проблем. Если она будет хотя бы вполовину так же умна, талантлива и красива, как ее мать, мальчишки будут выстраиваться в очередь.
– Ей всего четыре часа от роду. Думаю, расчехлять «парабеллум» еще рано. Сначала тебе придется пережить несколько лет показательных концертов в балетной школе в розовых платьицах.
Кевин улыбнулся:
