Так что уже к восьми вечера, сославшись на головную боль, я заперлась в спальне и попробовала уснуть. Увы, такой желанный сон никак не приходил. В голову лезли разные и не всегда приятные мысли, сердце билось, в душе поселилась тревога. Три часа я промучилась, переворачиваясь с боку на бок. Наконец не выдержала, встала и принялась готовиться к ритуалу.
Когда в дверь тихо постучала Елна, я уже была готова и с нетерпением поглядывала на дверь.
– Проходи в ванну и раздевайся, – велела девушке, пропуская внутрь и проверяя коридор на наличие посторонних.
Краем глаза успела отметить, как Елна побледнела и, с трудом сглотнув, покосилась на дверь, но я ее уже закрыла, навесив отражающие чары. Да, магия – это как спорт: чем чаще тренируешься, тем быстрее и легче у тебя получается. А я все эти дни тренировалась постоянно, потому и отражение получилось легко. Автоматически.
– М… миледи, я не уверена…
– Ты дала клятву, – я перебила девчонку и с вызовом уставилась ей в глаза, – теперь отказ тебя убьет. Ты видишь знак на руке? Вот так-то. Надо было думать. Не волнуйся, – мой голос смягчился, – ты получишь то, о чем мечтала, а что будет дальше, зависит в основном от тебя. Пойдем.
И больше не оставляя ей времени на раздумья, потащила девчонку за собой. И руку ее выпустила, только когда мы очутились в ванной. Правда, одного не учла – зажженные свечи, чаша, нож и пентаграмма на полу духу Елне явно не добавили. Даже наоборот, она побледнела и, кажется, начала заваливаться в обморок. Ну уж нет! Резкая пощечина – может быть, и жестокое, но явно действенное средство. Злобно зыркнув на меня, девчонка тут же передумала умирать и тихонько встала в уголке.
– Давай серьги!
Я протянула руку, и на ладонь мне упала пара серебряных серег с бирюзой. М-да… не лучший выбор камня, лучше бы с прозрачным, но что есть, то есть. Использовать сережки из подаренных комплектов я не могла, так же как и купить самой подходящий экземпляр. Так что будем работать с тем, что имеем.
Подманив Елну, я быстро оглядела ее уши. М-да, еще одной проблемой больше. Что ж, значит, не повезло девице. Отвернувшись, я, стараясь, чтобы она не заметила моих манипуляций, нагрела на огне притащенную заранее иглу, потом обмакнула в вино и, повернувшись к Елне, как можно спокойнее проговорила:
– Закрой глаза и расслабься.
Меня одарили подозрительным взглядом, но подчинились. Закусив губу, Елна ожидала моих действий, а я, осторожно примерившись, резко и быстро проколола ей одну мочку.
– Ааа!
– Терпи, – велела и тут же пробила вторую.
– Ай! Больно! – девчонка обиженно на меня уставилась.
– Уже все, успокойся, – пробормотала я, отворачиваясь и бросая серьги в чашу. Тридцать три капли красного вина, тринадцать капель человеческих слез – сама над луком полчаса проревела ради такого! – семь капель воды, три капли свечного воска, ложка меда и… самое неприятное. Кровь. Вот интересно, почему все ритуалы завязаны на ней? Нет бы роса с цветков розы и три капли сока вишни, так нет, только кровь…
Стараясь не думать о предстоящей боли, резко разрезала ладонь, да так, что кровь хлынула потоком. Кажется, перестаралась. Но морщиться и показывать, как мне больно, было нельзя. Потому с равнодушной миной повернулась к попятившейся от меня Елне, быстро схватила за руку, сделала надрез.
– Ай! Мы так не договаривались!
– Все, успокойся, больше больно не будет, – проворчала я, снова склоняясь над чашей. А вот теперь – самое сложное. – Не двигайся и ничего не говори, – предупредила девчонку, призывая свою силу.
Нет, на самом деле обряд был не то чтобы сложным, просто… одна маленькая ошибка, один лишний вздох… и можно попасть не в нужное тело, а раствориться где-то в межпространстве, на веки вечные превратясь в призрака, а хуже того – вообще в ничто. Так что, сосредоточенность и еще раз сосредоточенность.
Тихим шепотом с моих уст полились слова заклятия, и, взяв в руки серебряный нож, который пару дней назад беззастенчиво стащила из столовой, я помешивала против часовой стрелки смесь крови и вина в чаше до тех пор, пока жидкость не почернела и не загустела.
Аккуратно, стараясь как можно точнее перенести из гримуара рисунок пентаграммы, пальцем начертила на мраморном полу символы и знаки. Черно-багровые письмена жутко смотрелись на белом камне, отдавая сатанизмом и чернокнижием, но я усиленно старалась этого не замечать. Когда рисунок полностью лег на камень, зачерпнула остатки варева и нанесла руны себе на лоб, виски, щеки, губы, шею, грудь, ладони, локти, живот, колени, лоно и ступни. Там, где ложилось варево, резко начинало холодить кожу, будто туда приложили лед. Потом повернулась к Елне и проделала с ней то же самое.
Я видела по глазам девушки, что она уже не рада и вот-вот плюнет на все и сбежит. В ее глазах четко читался страх, грозящий перерасти в ужас. Но, к сожалению, я сейчас не могла остановиться и что-то ей сказать, успокоить и приободрить, поэтому пришлось пойти другим путем. Нахмурившись, я выразительно посмотрела на ее запястье, где сейчас ярко и четко выступала клятвенная печать. Елна мой «намек» поняла, нахмурилась, поджала губы, но покорно позволила себя изрисовать. Вот и хорошо.
Следующим этапом я нанесла по капле варева на серьги так, чтобы оно попало на замок и камень, и вдела по одной себе и Елне. Меня как молнией прострелило с головы до пяток, и, судя по тому, как дернулась девушка, ее – тоже. Что ж, это, кстати, хороший знак. В гримуаре так и было написано: «если все пойдет правильно, обоих поразит одной молнией».
Взяв Елну за руку, осторожно подвела ее к пентаграмме, заставив аккуратно переступить через линии. Теперь мы обе стояли внутри черного рисунка, который, как только мы туда вступили, начал тускло светиться.
– Во имя великого дара предков, их силы и мудрости, – тихо начала я говорить, чувствуя, как знаки на коже стали нагреваться чем дальше, тем сильнее, – призываю дух Эрвэса в помощь и со смирением молю исполнить просьбу. Не по злому умыслу, а ради спасения и сохранения, добровольно и осознанно я, та, что ношу ныне имя Лантария, что носила имя Виктория и что скрыла истинное имя, прошу перенести мою сущность, память, душу, знания, умения, чувства и желания в тело добровольно согласившейся на это Елны, дочери этого мира, а ее душу перенеси в мое тело. Подтверждаешь свое согласие? – я посмотрела на побледневшую девушку, до которой, кажется, только сейчас стало доходить, какую ошибку она совершила.
– Д…да…
– Да будет так! Именем Эрвэса, восьми основ мироздания, силы и правды, призываю тебя Aervees! Sa ill’avi mmat seou de vitro!
Стало больно. Нет, не так. Стало ужасно больно! В тех местах, где были нарисованы символы, кожу будто сбрызнули кислотой, а потом там же еще и поковыряли ножом. Огонь распространялся по телу, стало невыносимо жарко, из глаз потекли слезы. Кожа будто слазила, будто ее сдирали заживо, оголяя мясо и кости. Я пыталась кричать, но крик не срывался с губ, голоса не было, горло сгорело, язык тоже… я больше не выдержу… а потом пришла спасительная темнота…
