— Наверняка они давно уже их ищут, — сказал Деро. — С тех самых пор, как мама и папа ушли.
— А теперь, увидев тебя, они наверняка радуются: «Теперь у нас есть след!» — впервые за много лет.
— Из-за них я прятался в канаве, — сказал Шэм. — Похоже, кто бы они ни были, поймать стреггейского мальчишку у них кишка тонка.
— Они просто хотели знать, кто ты такой, — сказала Кальдера. — И что ты знаешь. О Шроаках. — Шэм вспомнил, как настороженно встретили его вчера Деро и Кальдера. Ничего удивительного, что они его подозревали. Ничего удивительного, что у них нет друзей: даже если бы они не ухаживали за папой Биро и не тосковали без двух других родителей, все равно в каждом, кто появлялся на пороге их дома, они имели основания видеть шпиона.
— Пока ты не пришел, — буркнул Деро Шэму, — я еще надеялся, что они вернутся.
— Так надолго они никогда еще не пропадали, но надежда умирает последней, — сказала Кальдера. И кивнула на дверь комнаты, где в полузабытьи горевал папа Биро. — Разве мы могли оставить его здесь таким, пока не были полностью уверены? И потом, а вдруг бы мы поехали в одну сторону, а они вернулись с другой?
— Теперь-то мы уверены? — сказал Деро. До самого последнего момента эта фраза звучала как утверждение, но в конце вдруг появился крохотный завиток, еле заметное дрожание неуверенности, которое как ножом резануло Шэма по сердцу.
— Теперь мы уверены, — сказала Кальдера мягко. — И должны сделать то, что должны. Завершить то, что они начали. Мама и другой папа хотели бы этого. И он тоже хотел бы. — Она снова поглядела на дверь.
— Может быть, — сказал Деро.
— Наверное, он опять им пишет, — сказала Кальдера.
— Если он все равно забудет, — спросил Шэм, — зачем было говорить ему, что они умерли?
— Но ведь он любит их, вот почему, — сказала Кальдера. Она повела Шэма в кухню, где налила ему чашку какого-то маслянистого чая. — Разве он не имеет права их оплакать?
Шэм с сомнением разглядывал напиток.
— Стоит мне только сказать кому-нибудь про вас, — начал он, — и на меня начинают смотреть странно. Люди явно много говорят о вашей семье. А еще я видел тот поезд после катастрофы. Никогда не встречал ничего подобного. Да еще тот снимок. — Он посмотрел на нее. — Ты мне не скажешь? Что они делали? Ты знаешь?
— Знаем ли мы, что они затевали? — переспросила Кальдера. — Куда они ходили и для чего? Ну, конечно, знаем.
— Знаем, — подтвердил Деро.
— Но ведь ты тоже знаешь, — сказала Кальдера. Она посмотрела на брата. Секунду спустя тот пожал плечами. — Это совсем не сложно, — сказала Кальдера. — Ты же видел тот снимок, ты сам говоришь.
— Они что-то искали, — сказал Шэм.
— Нашли, — добавила Кальдера миг спустя. — Они кое-что искали и нашли. И это был?.. — Она взглянула на него, как строгая учительница в ожидании ответа.
— Край рельсоморья, — выговорил, наконец, Шэм. — Выход туда, где нет рельсов.
Ну, конечно. Шэм ведь видел ту колею. Значит, знал ответ. Но сказать его вслух было совсем другое дело! Он был в восторге от собственного богохульства. Оказалось, ересь, произнесенная во всеуслышание, не только потрясает, но и окрыляет.
— Нет ничего, кроме рельсов, — тут же крякнул он сипло. Свой голос ему не понравился.
— Пора нам с тобой браться за дело, Деро, — сказала Кальдера. Теперь она говорила серьезно, с нажимом. Та же интонация прозвучала и в голосе ее брата, когда он заговорил.
— В комнате папы Биро есть кое-какие вещи, — сказал он. — Я принесу их сюда, когда накормлю его.
— Но ведь за рельсами правда ничего нет, — повторил Шэм снова.
— Мы правда можем его оставить? — сказал Деро. Он глядел на дверь, за которой ждал их последний отец.
— Мы оставляем его не просто так, — сказала Кальдера мягко. — Ты же знаешь. О нем позаботятся. — Она подошла к Деро ближе. — Все, что мы сэкономили для сиделок — ты же знаешь, за ним будет присмотр. Ты же знаешь, если бы он мог, то сам бы поехал. Он не может. Зато мы можем. За него. За всех нас.
— Знаю, — сказал Деро. Покачал головой.
Шэм в третий раз раскрыл рот.
— За рельсами…
— Ой, ну хватит уже, а? — перебила его Кальдера. — Конечно, есть. Ты же видел снимок.
— Всем известно… — начал было Шэм, но умолк. Выдохнул. — Ладно, — сказал он. В том-то и дело, что наверняка ничего никому известно не было. Он перебрал в уме все, что знал на этот счет. — Никто не знает, откуда взялось рельсоморье.
— Знать, конечно, не знают, — подхватила Кальдера, — но предполагать предполагают. Что говорят об этом там, откуда ты родом? На Стреггее, кажется? Что ты сам думаешь? Рельсы проложили боги? — Ее вопросы посыпались на него, как из мешка. — Может, они сами сложились из земли? Или они божественные письмена, которые люди читают в своих странствиях, неведомо для себя самих? Или же рельсы порождены не открытыми пока естественными процессами? Радикалы говорят, что никаких богов вообще не существует.
Значит, рельсы возникли сами по себе, в результате взаимодействия скальной породы, жары, холода, давления и грязи? А люди, эти большеголовые мартышки, воспользовались их нечаянным появлением в своих целях и нашли способы передвигаться по ним, не ступая на смертельно опасную грязь? То есть выдумали поезда? Что есть мир — скопление рельсов, опоясывающих его кругом и слоями уходящих на большую глубину, под грязь и мусор, до самого ядра? До ада? Иногда штормовые ветра сносят верхний слой земли, и тогда под ним открывается металл. Самые отчаянные копатели из сальважиров клянутся, что находили пути на глубине многих ярдов. А что тогда такое Рай? И что там есть? И где он?
— По-моему… как нам и говорили… ты знаешь, — сказал Шэм. И цокнул, сердясь на собственное косноязычие. — Все пошло от Великого Огма.
— А, ну да, — сказала Кальдера. Из всех богов, которым поклонялись, которых боялись, презирали, умилостивляли и с которыми ссорились, его влияние было наиболее всеобъемлющим. Всемогущий диспетчер с головой как дымовая труба и в черных одеждах. Покровитель и повелитель рельсоморья, всех народов, его населяющих, пассажиров, странствующих по нему в поездах. — Такой, наверное, когда-то был, — продолжала она. — В незапамятные времена. Самый главный начальник. Так куда они идут? Рельсы? И что находится там, где они заканчиваются?
Шэм даже поежился, до того неловко ему стало.
— Шэм, — продолжала Кальдера. — Что такое верхнее небо? Только не говори мне, что это боги налили туда отраву. Откуда взялись рельсы? Что такое божественная катавасия?
— Это война богов перед началом времен, в которой победил Огм, сильнейший, и из земли поднялись рельсы.
— Это была драка между разными железнодорожными компаниями, — отрезала Кальдера.
Шэм нервно подтвердил, что, мол, да, такую теорию он тоже слышал.
