– Да, твои. Но помни: ты отвечаешь за наше благополучие и за то, чтобы мы ни в чем не нуждались.
Впрочем, у нее была работа, которая могла обеспечить ее.
– Я знаю, – откликнулся Макс. Его красивое лицо стало серьезным. – Ты боишься, что я причиню тебе такую же боль, какую отец причинил моей матери. Но этого не будет.
– Твой отец не мог причинить твоей матери такую же боль, как ты – мне. – Даже если бы его мать по-своему любила короля Федира, когда потребовала свадьбу в обмен на ребенка.
Глаза Макса удивленно расширились, но в них мгновенно сверкнуло понимание.
– Потому что ты любишь меня.
– Да.
Если бы королева Оксана любила короля Федира так, как Джиллиан любила Макса, она никогда не обрекла бы его на безрадостную жизнь женатого человека, вынужденного украдкой встречаться со своей истинной любовью. Его счастье было бы для нее главным. Как счастье Макса для Джиллиан. Если бы она считала, что их брак будет для него несчастьем, она отказалась бы от свадьбы. Она была в этом уверена.
– Ты все время говоришь об этом. Это потому, что я не горю ответить тем же? – спросил Макс, продолжая ласкать ее и заставляя таять от удовольствия.
– Для тебя это важно? – выдохнула Джиллиан.
На секунду в его глазах мелькнуло смущение и тут же исчезло.
– Теперь мне кажется, что да.
– Тогда я буду и дальше говорить об этом.
Кто знает? Быть может, когда-нибудь он сумеет до конца постичь смысл слова «люблю». Джиллиан остается лишь надеяться, что он однажды почувствует любовь именно к ней, а не к другой.
– Прекрати! – вдруг резко приказал Макс.
– Что?
– У тебя в голове опять бродят эти мрачные мысли.
– Откуда ты знаешь?
– У тебя лицо становится такое, как будто тебе угрожает потеря всех радостей жизни.
Джиллиан опустила глаза. В этот момент она вовсе не радовалась его сверхъестественному умению понять ее.
– Не глупи, – отрезала она.
Разочарованно вздохнув, он вновь приник к Джиллиан губами. Теперь он покрывал поцелуями ее шею. Она вспомнила, сколь умело он доводил ее до экстаза: удовольствие, столь же острое, как и раньше, пронзало все ее тело.
Она вновь ощущала себя на грани оргазма. Но на сей раз Макс не прерывал процесс разговорами: он быстро довел ее до экстаза, еще не успев коснуться ее клитора.
Она, даже не пытаясь сдержаться, кричала от удовольствия, в то время как ее тело содрогалось в сильнейших судорогах оргазма.
Потом он раздел ее прямо в кухне, сам мгновенно скинул с себя одежду и, подхватив ее под бедра и широко раздвинув их, удерживал ее на весу мощными мускулами своего почти двухметрового тела.
Его эрегированный член прижимался к ее разбухшему клитору и вульве, истекавшей соком в ожидании его вторжения.
Он помедлил. Мышцы его шеи бугрились от напряжения.
– Ты – единственная женщина, с которой я когда-либо занимался сексом без презерватива, – произнес он.
– Даже когда ты был молод и глуп? – выдохнула она, чувствуя, как его член входит в ее вагину – пока лишь на пару сантиметров.
– Молодым я был, а вот глупым – нет.
– Но ты, встречаясь со мной, никогда не переживал из-за половых инфекций.
– Я видел твои медицинские документы.
– Что ж, разумно.
– Хочешь правду?
– Всегда.
– На самом деле мне это и в голову не приходило.
Он даже не думал об этом. При этой мысли она почувствовала, как что-то теплеет в душе.
– Отлично, – улыбнулась она.
– Хоть и непрактично.
– Я бы так не сказала.
– Ты бы умерла от смущения, – усмехнулся он.
– Не уверена, что не умру от него при встрече с Демьяном.
– Не умрешь.
После этих слов сдержанность покинула Макса, и он резко вонзил в нее член на всю длину. У него вырвалось удовлетворенное рычание, и, словно в ответ, Джиллиан накрыло новой волной желания, которое, казалось, лишь возрастало от ощущения его плоти в себе.
С лица Макса слетели последние остатки цивилизованности. Он овладевал ею по-животному грубо, и каждое его мощное, резкое движение накрывало Джиллиан волной экстаза. Оба тяжело дышали.
– Больше никогда… – выдохнул он сквозь сомкнутые зубы, продолжая двигаться в ней. Ее клитор пульсировал от невыразимого удовольствия.
– Больше никогда, – согласилась Джиллиан, не понимая до конца, с чем соглашается, но чувствуя, что он ждет от нее согласия.
– Десять недель – это слишком долго.
Без секса, поняла она. И хотя Джиллиан полагала, что он нуждается в ней не только эмоционально, но и физически, она понимала: его неукротимая страсть может стать одной из гарантий их отношений.
– Но теперь ты опять моя, – заявил он, проникая в нее как можно глубже, будто заставляя ее навек запомнить, кому она принадлежит.
Впрочем, она и не сомневалась.
Джиллиан ничего не сказала. Да слова и не были нужны. Ее тело восторженно соглашалось с его притязаниями. Где-то внутри у нее возникло сладостное напряжение, становившееся все сильнее, сильнее… сильнее… И наконец, взорвалось новым сильнейшим оргазмом.
На этот раз он кончил одновременно с ней. Его член, казалось, разбух еще сильнее, ее экстаз уже граничил с болью… и наконец она почувствовала, как горячее семя толчками выплескивается в ее вагину.
Макс уткнулся лицом в ее шею. Его мускулистая грудь вздымалась резкими толчками. Хрипло дыша, он вытолкнул из себя единственное слово:
– Moja.
«Моя».
Несмотря на животный экстаз совокупления, Джиллиан вдруг ощутила в нем ту же эмоциональную глубину, что и той ночью десять недель назад. Слезы навернулись ей на глаза.
Казалось, Макс неведомым образом догадался о ее состоянии. Подняв голову, он взглянул на нее:
– Слишком сильно?
– Нет! – воспротивилась она.
– Тогда откуда слезы?
– Не знаю.
– Гормоны?
– Может быть, – нерешительно проговорила она.
– Интересно. – Он сузил глаза. Затем, взяв ее за левую руку, он поднес к губам палец с кольцом и поцеловал его. Чувство собственничества ясно читалось в его темных глазах.
А вот потом он стал истинным джентльменом. Осторожно высвободив Джиллиан, он поставил ее на пол, продолжая бережно поддерживать в объятиях. Затем он нежно поднял ее на руки и отнес в ванную. Ванна Джиллиан ничуть не походила на ту, что стояла в его пентхаусе: в нее едва помещался один человек. Вряд ли они уместились бы в ней вдвоем, разве что под душем. Но Джиллиан чувствовала, что он думает совсем о другом.
