– Всего пять минут вашего времени, сеньор Леон, – молит он. – Мы хотим показать вам, каких успехов Давид добился в чтении. Пожалуйста. Давид, покажи сеньору Леону, как ты читаешь.
Сеньор Леон жестом приглашает их в классную комнату. Давид открывает «Дона Кихота».
– «В некоем селе Ламанчском, которого название у меня нет охоты припоминать, не так давно жил-был один из тех идальго, чье имущество заключается в тощей кляче…»
Сеньор Леон резко обрывает его:
– Я не готов слушать выученное наизусть. – Он шагает к книжному шкафу, достает книгу, возвращается с ней, открывает ее перед ребенком. – Читай.
– Откуда?
– Сначала.
– «Хуан и Мария едут к морю. Сегодня Хуан и Мария собираются на море. Отец говорит им, что их друзья Пабло и Рамона могут поехать с ними. Хуан и Мария радуются. Мать делает им бутерброды. Хуан…»
– Стоп! – говорит сеньор Леон. – Как тебе удалось выучиться читать за две недели?
– Он много времени провел с «Доном Кихотом», – встревает он, Симон.
– Пусть мальчик сам скажет, – говорит сеньор Леон. – Если ты две недели назад читать не мог, как тебе удается сейчас читать?
Мальчик пожимает плечами.
– Это же просто.
– Отлично. Раз чтение – это так просто, расскажи мне, про что ты читал. Расскажи мне какую-нибудь историю из «Дона Кихота».
– Он падает в яму, и никто не знает, где он.
– Да?
– А потом он убегает из нее. По веревке.
– А еще?
– Они его запирают в клетку, и он какает в штаны.
– И почему же они его запирают?
– Потому что они не верят, что он – Дон Кихот.
– Нет. Потому что нет такого человека – Дона Кихота. Потому что Дон Кихот – вымышленное имя. Они хотят отвезти его домой, чтобы он пришел в себя.
Мальчик бросает на него, Симона, неуверенный взгляд.
– У Давида свое прочтение этой книги, – говорит он сеньору Леону. – У него живое воображение.
Сеньор Леон не удостаивает его ответом.
– Хуан и Пабло идут на рыбалку, – говорит он. – Хуан ловит пять рыб. Пиши на доске: пять. Пабло ловит три рыбины. Пиши под пятью: три. Сколько рыб поймали вместе Хуан и Пабло?
Мальчик стоит у доски, глаза крепко зажмурены, словно он слушает, когда произнесено будет издалека некое слово. Мелок не движется.
– Считай. Считай «один-два-три-четыре-пять». Теперь еще три. Сколько получается?
Мальчик качает головой.
– Мне их не видно, – говорит он тихонько.
– Не видно чего? Тебе не надо видеть рыбу, нужно видеть числа. Смотри на числа. Пять и еще три. Сколько всего?
– На этот раз… на этот раз… – говорит мальчик тем же тихим, безжизненным голосом, – это… восемь.
– Хорошо. Проведи черту под тремя и запиши восемь. Значит, ты все время притворялся, что не умеешь считать. Теперь показывай, как ты умеешь писать. Пиши: «Conviene que yo diga la verdad» – «Я должен говорить правду».
Слева направо, медленно, но ясно, мальчик пишет: «Yo soy la verdad» – «Я есть правда».
– Видите, – говорит сеньор Леон, обращаясь к Инес. – Вот с чем мне ежедневно приходилось иметь дело, когда ваш сын был у меня в классе. Я настаиваю: в классе может быть только один начальник, не два. Вы не согласны?
– Он исключительный ребенок, – говорит Инес. – Что это за школа такая, если вы не справляетесь с единственным исключительным ребенком?
– Отказ слушать учителя не равносилен исключительности ребенка – это означает лишь то, что ребенок непослушен. Если вы настаиваете, что ребенку требуется особое обращение, отправьте его в Пунто-Аренас. Они там знают, как обращаться с исключительными детьми.
Инес вскакивает, глаза горят.
– В Пунто-Аренас он поедет через мой труп! – говорит она. – Идем, дорогой мой!
Мальчик осторожно укладывает мелок в коробку. Не глядя по сторонам, он выходит за матерью из класса.
В дверях Инес оборачивается и мечет в сеньора Леона последнюю стрелу.
– Вы не годитесь учить детей!
Сеньор Леон безразлично пожимает плечами.
К концу дня ярость Инес только нарастает. Она часами висит на телефоне с братьями, строит и перестраивает планы их отъезда из Новиллы и начала новой жизни где-нибудь в другом месте, вне досягаемости образовательных властей.
Он же, осмысляя встречу в классе, понимает, что все испортить еще хлеще можно было бы, да некуда. Ему не нравится властный сеньор Леон, он согласен с Инес, что ему нельзя руководить маленькими детьми. Но почему мальчик противится обучению? Врожденный бунтарский дух в нем возгорается, раздуваемый матерью, или у этих скверных отношений между учеником и учителем есть более отчетливая причина?
Он отводит мальчика в сторону.
– Я понимаю, что сеньор Леон может иногда быть очень строг, – говорит он, – и вы с ним не всегда ладили. Я пытаюсь понять, почему. Сеньор Леон, может, говорил тебе что-нибудь неприятное, а ты нам не рассказывал?
Мальчик бросает на него растерянный взгляд.
– Нет.
– Как я уже сказал, я никого не виню, я просто хочу понять. Есть ли какая-нибудь причина, по которой тебе не нравится сеньор Леон, – кроме того, что он строгий?
– У него стеклянный глаз.
– Я осведомлен об этом. Вероятно, так получилось из-за несчастного случая. Вероятно, его этим легко уязвить. Но мы не враждуем с людьми лишь потому, что у них стеклянный глаз.
– Почему он говорит, что Дона Кихота нет? Дон Кихот есть. Он в книге. Он спасает людей.
– Это правда, в книге есть человек, который называет себя Доном Кихотом и спасает людей. Но некоторые люди, которых он спасает, вообще-то не нуждаются в спасении. Им все нравится и как есть. И они злятся на Дона Кихота, кричат на него. Они говорят, он не понимает, что делает, говорят, что он нарушает общественный порядок. Сеньору Леону нравится порядок, Давид. Ему нравятся покой и порядок в классе. Ему нравится порядок в мире. В этом нет ничего плохого. Хаос бывает очень неприятным.
– Что такое «хаос»?
– Я тебе уже объяснял. Хаос – это когда нет порядка, нет законов, за которые держатся. Хаос – когда все подряд просто вихрится вокруг. Лучше описать я не могу.
– Это как числа расползаются и ты падаешь?
– Нет, не так, вообще не так. Числа никогда не расползаются. На числа можно полагаться. Числа скрепляют мироздание. С числами нам стоит дружить. Дружи ты с ними, они бы к тебе тоже прониклись. И тогда тебе бы не пришлось бояться, что они уйдут у тебя из-под ног.
Он говорит изо всех сил серьезно, и мальчик вроде слышит это.
