– Бог мой, как мне все надоело! – услышал я голос женщины. – Должно быть, я была сумасшедшей, когда связалась с таким негодяем, как ты.
Я покрепче сжал револьвер в правой руке, а левую положил на ручку двери.
– Оставь меня в покое! Меня тошнит только от одного твоего вида! – Этот голос с бруклинским акцентом нельзя было не узнать.
Я открыл дверь.
8
Девушка в черной кружевной комбинации стояла спиной ко мне. Она была босая, волосы в беспорядке рассыпались по спине. Вероятно, никакой гребень уже не мог расчесать эти свалявшиеся космы. Она стояла возле стола, на котором лежали остатки еды и несколько пустых бутылок из-под виски.
Услышав, что открылась дверь, она повернулась и уставилась на меня. Я увидел лишь ногу Бата, так как женщина закрывала его своим телом. У нее были грубые, словно вырубленные топором, черты лица и глаза-щелочки, так как лицо носило следы побоев: под одним глазом красовался свежий синяк, а под другим он уже успел стать желто-фиолетовым. В руке она держала стакан.
– Закрой дверь! – хрипло каркнула она. – Какого черта тебе здесь нужно?
– Мне нужен Бат, – сказал я сквозь зубы. – У нас с ним свои счеты!
Увидев револьвер, она закричала и выронила стакан.
Бат узнал мой голос. Схватив девушку за талию, он прижал ее к себе, затем улыбнулся из-за ее плеча.
– Хэлло, придурок! – сказал он. Его лицо пожелтело, приобретя оттенок топленого жира.
– Отпусти ее! Что с тобой случилось, Бат? Нервы сдали?
Женщина пыталась вырваться, но Бат удерживал ее без видимого усилия. Толстые пальцы впились в ее тело.
– Заткнись! – прошипел он. – Или я сломаю тебе шею!
Она перестала вырываться и замерла, глядя на меня выпученными от ужаса глазами. Она смотрела на револьвер, как маленький ребенок на тень на стене. Мне было интересно, почему это Бат не выхватывает свою пушку, но, проследив взгляд его поросячьих глазок, я увидел, что мой «люгер» лежит на каминной полке, вне пределов его досягаемости.
Я расхохотался.
– Черт возьми! Стареешь, Бат! Надо же быть таким неосторожным! – Одним прыжком я преодолел расстояние до камина и схватил пистолет. Это действительно был мой старый «люгер». Бат с бессильной злобой наблюдал за мной, не выпуская девушку и осыпая меня грязными ругательствами.
То движение, которое я сделал, чтобы взять пистолет, заставило меня упустить из поля зрения дверь. Бат, по-прежнему не выпуская женщину, распахнул ее и вывалился в коридор. Дверь захлопнулась. Сунув револьвер в карман, с «люгером» в руке, я метнулся к двери. Коридор был погружен в полутьму, так как газовая горелка погасла.
Дверь в конце коридора распахнулась, и в проеме появился какой-то мужчина. Я выстрелил поверх его головы. Мужчина моментально юркнул внутрь, дверь закрылась. Послышались возбужденные голоса постояльцев внизу. Какой-то мужчина нетерпеливо спрашивал, в чем дело. Женщина звала на помощь. Внезапно ее голос осекся, послышались хрипы. Скорее всего Бат сжал ее горло.
Если бы Бат был один, я без стеснения расстрелял бы его, но я не хотел рисковать, так как мог случайно попасть в женщину.
– Дай мне свой револьвер, Майк! – внезапно закричал Бат. – Скорее!
Я метнулся на голос, с трудом различая очертания его грузной фигуры. Он до сих пор прижимал к себе девушку.
– Выходи, подонок! – крикнул я, схватив девушку за руку.
Она ударила меня ногой, визжа как недорезанный поросенок.
Бат вцепился в нее, как утопающий за соломинку. Он непрерывно ругался.
– Отпусти же ее, негодяй! – рявкнул я, уворачиваясь от удара. Но один из ударов все же угодил мне в живот. Я отшатнулся.
Краснолицый мужик со второго этажа с револьвером в руке несся наверх, перепрыгивая через ступеньки. В его руке был зажат револьвер. Он выстрелил на ходу, и пуля вошла в стену над моей головой. Я выстрелил в ответ, угодив ретивому помощнику прямиком между глаз. С грохотом он повалился на ступеньки.
Бат зарычал. Я обернулся. Невозможно было увернуться. Обхватив девушку за талию, он метнул ее в меня, подобно снаряду. Ударившись о меня и свалившись на пол, она полетела дальше, сломала перила и грохнулась на площадку второго этажа. Бат метнулся к лестнице, намереваясь прыгнуть вниз. Приподнявшись на локте, я выстрелил ему вслед. Ужасные вопли послышались с площадки нижнего этажа: кричала женщина. Я выглянул, стараясь сильно не высовываться. Снизу раздался выстрел, и пуля оцарапала кожу руки. Неплохо для выстрела наугад. Я выстрелил в ответ и растянулся на полу, едва Бат открыл ответный огонь. Он сделал еще три выстрела и замолк.
Я пополз по лестнице на животе.
– Как делишки, придурок? – заорал Бат. – На этот раз тебе не уйти!
Женщина вновь начала рыдать.
– О, спина! – причитала она. – Бат, помоги мне! У меня сломана спина! Помоги мне, Бат!
Я слышал, как Бат проклинал ее последними словами, и продолжал спускаться. Ее вопли вызывали дрожь в моем теле.
– Заткнись! – рычал Бат. – Я ничего не слышу из-за твоих воплей!
– Моя спина! – продолжала стенать несчастная.
Достигнув половины лестницы, я наткнулся на тело мужчины. Судя по всему, он был мертв. Я осторожно переполз через него.
– Я тебя прикончу, если ты не перестанешь орать! – прошипел Бат.
Я уже был рядом с ним. Женщина не умолкала, но вдруг словно захлебнулась собственным криком.
– Что ты делаешь, – простонала она, – убери револьвер! – В ее голосе слышался ужас.
Раздался приглушенный звук выстрела совсем рядом со мной, и наступила тишина.
Я заметил шевелящуюся тень и выстрелил наугад. Вероятно, он увидел движение моей руки, потому что ответный выстрел прозвучал практически одновременно. Его пуля задела мне щеку. Бат поднялся и, шатаясь, попытался отступить. Револьвер выскользнул из его руки. Я выстрелил еще раз. Пуля ударила ему в грудь, отбросив назад.
Я вынул карманный фонарик и включил его. Луч света осветил кошмарную сцену. Женщина лежала на боку, выгнувшись дугой. Ее лицо было разбито пулей из револьвера сорок пятого калибра. Бат лежал почти рядом с ней, его рука касалась ее голых ног. Кровь, похожая на томатный сок, текла из раны на его груди.
Я перевернул его. Он дернулся, приоткрыл глаза и заворчал.
– До встречи в аду, Бат, – сказал я, прижимая дуло пистолета к его уху.
Прежде чем я успел нажать на спуск, он дернулся, глаза его закрылись, тело безвольно застыло.
Я поднялся на ноги. Ныла рука, кровь текла по лицу. Болел бок. Но все это меня мало беспокоило. Дело закончено. Теперь я мог вернуться к Клер.
Я спустился на первый этаж, распахнул дверь и вышел в ночь. Моя рука по-прежнему сжимала «люгер». Посмотрев на него, я подумал: не будет ли лучше избавиться от него? А вдруг он мне вновь понадобится? Разве можно быть уверенным в завтрашнем дне? Хотелось бы верить, что у меня настанет спокойная жизнь. Ведь я так хочу обрести спокойствие. Что ж, попробуем еще раз, но надо быть готовым к худшему. В один прекрасный день какой-нибудь шустрый парень вновь попытается наступить мне на ногу. Тем хуже для него!
