С каким-то странным, тупым чувством отвращения
Алена встала обеими ногами на розовые, чудные розы и принялась топтать их –
медленно и тщательно. При этом она думала: до чего же просто превратить что-то
любимое в ненавистное. Раньше Михаил любил ее («Больше всего на свете! Буду
любить тебя вечно!»), теперь возненавидел. Ведь только из ненависти можно
нанести такой кошмарный, такой рассчитанный, воистину смертельный удар! А она,
Алена... Больше всех цветов на свете она любила розовые розы. Теперь возненавидела
их, словно это была объеденная гусеницами крапива.
Потом мелькнула мысль: хорошо, что она в
тапочках, а не босиком. Ведь в таком состоянии, как сейчас, изранила бы ноги о
шипы – и не заметила бы боли. А еще Алена подумала: как жаль, что закон жанра
сегодня не восторжествовал и вместо рассыльного на пороге не оказался тот самый
грабитель, убийца и насильник. Его появление избавило бы ее от очень многих
проблем. Например, ей не пришлось бы срочно выдумывать способ, как покончить с
собой – быстро, безболезненно, а главное – так, чтобы никто не заподозрил в ее
смерти самоубийства.
***
– В жизни такой ерундятины не видела.
Просто глазам не верю! – Маникюрша Лора таращилась в развернутую газету, и
ее смугленькая мордашка просто-таки окаменела от изумления. – Честное
слово, это розыгрыш! Или спятила баба.
– Что там? – спросила Марина из
косметического кабинета, осторожно смачивая водой из-под крана свои удивительно
пышные, кудрявые, красивые волосы. Они были русые, с несколькими мелированными
прядями. Каждое утро Марина сбрызгивала их гелем, а потом в течение дня чуть
смачивала водой. И голова ее всегда была в легких кудряшках. Глаза у Марины
были синие-синие, щеки розовые. Куколка, одно слово! И фигурка что надо, и
ножки! И при всей своей ангельской красоте она была ангельски добра к тем, к
кому судьба оказалась не столь щедра или даже скупа. Как, например, к Неле...
– Нет, я всегда считала, что
«Перекресток» – серьезная газета. И вдруг написать такое...
– «Перекресток» серьезная газета? Да ты с
ума сошла, – усмехнулась Марина. – Если на последней странице там
печатают рекламу борделей – какая уж тут серьезность?
– Да там вообще полно всякой рекламы, и
брачные объявления публикуют только там! – запальчиво возразила Лора,
известная своим страстным желанием найти богатого мужа. То есть, наверное,
выйти замуж за богатого хотят все девушки, но Лора хотела этого страстно. И
громогласно. День в салоне начинался с обсуждения очередного претендента на
Лорины руку и сердце и подробного анализа содержимого его бумажника. Эти
бумажники никогда не оказывались достаточно пухлыми, а потому Лора все еще была
холостячкой. – Зря ты, Маринка, это в самом деле хорошая газета. Наверное,
они эту галиматью напечатали по ошибке.
И она громко прочла:
– «Сдам бесплатно комнату, а впоследствии
обеспечу жильем и материально поддержу девушку, которая соблазнит моего мужа.
Писать по адресу: Нижний Новгород, главпочтамт, предъявителю удостоверения
66674390. Непременное условие – наличие увечья ноги».
– Приколись, Маринка! – аж
захлебываясь от восторга, вскричала Лора. – «Непременное условие – наличие
увечья ноги»! Это ж надо до такого додуматься! У нее мужик, наверное, чокнутый.
Надо будет Нельке сказать, это шанс для нее!
Из Марининых глаз так и брызнуло яростное
синее пламя.
Лора растерянно моргнула, оглянулась – и
только сейчас увидела, что Неля уже вышла из маникюрного кабинета, где
подтирала пол, и теперь расстилает на пороге тряпку. Не сказав ни слова, она
выпрямилась, взяла под мышку щетку, прихватила ведро и, сильно припадая на правую
ногу, пошла в туалет.
Когда в холл донесся шум выливаемой воды,
Марина покачала головой и повертела пальцем у виска. Лора досадливо сморщилась.
– Что ж ты мне сразу не сказала, что она
здесь? – проворчала шепотом. – У меня же нет глаз на затылке. А, ладно,
она ведь и сама знает, что калека.
Марина только вздохнула. Она подумала, что
между тем, чтобы знать о своем увечье, и тем, чтобы слышать грубые намеки на
него, есть большая разница, не понимать это может только толстокожая тупица
Лора. Но она старалась ни с кем не портить отношений, поэтому промолчала.
Тем временем Неля вышла из туалета с полным
ведром чистой воды и, неловко ступая, пошла в солярий.
– Бедная девка, – пробормотала вдруг
Лора, ни с того ни с сего исполнившись сочувствия к уборщице. – Главное,
такая молодая... Ну сколько ей? Восемнадцать, девятнадцать? Ужас. Совсем
девчонка, а с таких лет уже знает, что ни хрена у нее в жизни не будет, ни
мужика, ни любви, ни детей. Как жить? Я бы, наверное, повесилась, честное
слово.
– И не говори, – покачала головой
Марина. – Обидней всего, что она в принципе хорошенькая, а если бы ей
постричься, подкраситься, за мордашкой последить, вообще была бы не хуже нас с
тобой. Если бы не нога...
– Да уж, если бог кого не любит, это
надолго, – вздохнула Лора, сворачивая газету и небрежно швыряя ее в
мусорную корзинку.
– Положи на стол, – сказала
Марина. – А вдруг Неля возьмет и прочитает? Может, там что-то толковое ей
скажут, если позвонит по тому телефону?
– Договорились! – обрадовалась
Лора. – Я положу газетку вот сюда, на край, под блокноты с расписанием
кабинетов. Если увидим, что блокноты сдвинуты, значит, Нелька клюнула на
приманку. – Пристроив газету, она с беспокойством оглянулась на большие
настенные часы: – Двенадцатый час, а моя клиенточка что-то не идет... Ой, вот
она! Здравствуйте, Анечка, проходите, пожалуйста. Маникюр, педикюр, как обычно?
Все готово, снимайте колготки и садитесь ножки парить.
Лора и ее клиентка закрыли за собой дверь, а
через минуту ушла и Марина: у нее в кабинете отдыхала женщина, с которой уже
пришла пора снимать парафиновую маску. Поэтому, когда Неля вернулась, вымыв
лестничную площадку, холл был пуст.
Она сразу заметила под блокнотами небрежно
свернутую газету, но прошла мимо. Вылила грязную воду, прополоскала тряпку,
ведро, вымыла руки, вытерла их насухо, вернулась в холл...
Газету «Перекресток» Неля никогда не читала.
Уж больно унылым казалось название. То ли дело – «Светская жизнь», просто
«Жизнь», «Пикантные новости»... Обещающие такие названия. А то назовут газеты
невесть как – «Город и горожане», «Земля нижегородская»... Какой-то совок. И
этот «Перекресток» раньше тоже казался ей совком. Но после того, что она
сегодня услышала...
