Они оба думали одинаково, в одном направлении.
Они как подельники просто идеально подходили друг другу! Они сразу просекли,
сколько возможностей таится в предложении Ольгиной сестры! Ведь тот мужик,
которого им надлежало завалить, владел отличной тачкой. Ольгина сестра сказала,
что провела, так сказать, скрытый маркетинг. Самым ходовым товаром оставались
импортные автомобили с малым пробегом, в хорошем состоянии. Но не по рыночной
цене, конечно... «Чебуреки», медленно, но верно прибиравшие к рукам
продовольственные рынки приволжских городов, готовы были платить за престижные
левые тачки не торгуясь. Конечно, дела делать надо было вдумчиво и осторожно:
машины, украденные, к примеру, в Кирове или Казани, перегонялись в Нижний и там
продавались. Ну и наоборот. Включиться в этот бизнес ничего не стоило. Особенно
если занимаешься такими делами от случая к случаю, не светясь перед братками,
лихорадочно делившими эту сферу деятельности. Пришел, хапнул, скрылся на
некоторое время... Кончилось заработанное – опять взялся за дело.
Продумали во всех подробностях план. Но им
нужна была машина – все равно какая. Чем проще, тем лучше.
Сайков раздобыл милицейский жезл, наручники,
металлический трос. Сначала хотел достать еще один комплект формы, чтобы Володя
тоже был одет как милиционер, но потом подумали, что делать этого не стоит.
Ведь они могли и сами нарваться на проверку, всякое в жизни бывает, и если
обнаружат фальшивое удостоверение... Ни к чему это.
...До места они доехали на автобусе. Разумеется,
Сайков тоже был в цивильном, а форму вез в сумке. Вышли там, где дорога
поворачивала с Семеновской трассы на Линду. Сайков переоделся. И они стали
ждать.
В принципе они знали, что им нужно, и, когда
на трассе показался «ВАЗ-21063» серо-голубого цвета, Сайков взмахнул жезлом и
велел водителю свернуть на обочину.
Проверили документы. Рыжего мужичка звали
Гуров Алексей Константинович. У него была большеротая конопатая физиономия,
которая расплылась в ухмылке, когда Сайков сообщил, что по всем признакам эта
машина числится как угнанная.
Володя открыл дверцу и заглянул внутрь.
– Точно, подходит под описание вплоть до
цвета чехлов! – крикнул возбужденно.
Гуров все еще пытался убедить их в ошибке.
– Да чего ты злобствуешь? –
примирительно спросил Сайков. – Доедем до Семенова, до автоинспекции, там
все и выяснится. Тебе же все равно в ту сторону.
– Мне до Тарасихи только, –
заикнулся было Гуров, но Сайков покачал головой:
– Удивляюсь! Охота, чтобы к тебе на каждом
посту цеплялись? Раз попал в такую историю, надо все выяснить толком. Доедем до
Семенова, говорю я. Только извини, браток, за руль сядет наш товарищ. А ты –
рядышком, как и положено водителю, когда автомобилем управляет кто-то другой. А
я – на заднее сиденье.
Гуров еще ругался, ворчал, но понял, что
делать нечего. Разместились в машине, проехали полкилометра, и тут Володя резко
свернул на заранее облюбованную проселочную дорогу.
– Куда? – растерянно обернулся к
нему Гуров, и в эту минуту Сайков набросил ему на шею тросик-удавку. Володя
мгновенно заглушил двигатель и вцепился в руки Гурову, которыми тот пытался
сбросить петлю.
...Потом они проверили, что обрели для начала.
Кроме автомобиля, это было золотое кольцо-печатка, пять тысяч рублей, часы
наручные «Сейко» (китайского производства), новенькая барсетка. На Гурове была
отличная кожаная куртка, недурные джинсы и совершенно новые итальянские туфли.
Неплохая выдача! Как ни горели глаза у Сайкова на куртец, вещи решили продать.
Тут же поменяли номера на автомобиле, сложили
труп Гурова в багажник и повезли по Зиньковской трассе в направлении Городца,
где в лесопосадках уже была заранее приготовлена яма, чтобы зарыть мертвого.
Ехали, приходили в себя и думали: хорошее
начало полдела откачало!
Теперь у них был опыт. Теперь они набили руку.
Теперь можно приступать к исполнению заказа Ольгиной сестрицы.
Володя аккуратно отложил в сторону исписанный
листок и глотнул пива из бутылки. Он не привык писать, устали и пальцы, и
мысли.
Не хотелось бы что-нибудь забыть!
Он взял чистый листок и принялся выстраивать
на нем в столбик имена и фамилии. Значит, первым был Гуров. Потом этот мужик,
Ольгин родственник с его любовницей. Они получили подержанную «Ауди», которая
казалась им верхом шика, пока следующим они не взяли в оборот Царапкина с его
джипом «Ниссан Террано» рыночной стоимостью 40 тысяч долларов. Техника уже была
отработана: машину останавливают на укромной улице, проверяют документы,
огорошивают водилу известием, что тачка значится как угнанная... Ну и так далее.
Начиная со второго убийства, к ним подключился
Басаврюк. Его привел Серега Сайков – поручился головой! Володя с одного взгляда
определил, что парень – годится. У него был один только недостаток – внешность.
Слишком уж точеный красавчик! Правда, за видимой мягкостью крылась абсолютная
беспощадность человека, начисто лишенного воображения и совершенно не
способного представить себе боль и муки жертв. Володе-то и даже самому Сайкову
все-таки приходилось что-то в себе давить, через что-то переступать... Конечно,
и здесь срабатывало старинное правило: первая колом, вторая соколом, прочие –
мелкими пташками. А у Басаврюка наличествовала полная пустота в голове и душе!
Может, у него и души-то не было... Для него было все едино: человека убить,
водки выпить, бабу трахнуть... Эта тварь, Ольгина сестра, на него поначалу
страшно запала. Потом появился еще один... старый знакомый. Школьный, можно
сказать, товарищ!
При мысли об этом человеке Володя ощутил такую
боль, что впился ногтями в ладони.
Посмотрел на список убитых и тихо, хрипло
захохотал.
Кому сказать... Кому только сказать!
Он пишет это признание не оттого, что мертвые,
скорбные глаза неустанно прожигают его память. Не оттого, что ему слышатся
хрипы удавленных. Не оттого...
Он пишет это письмо лишь потому, что больше не
может жить с сознанием, что ему изменила жена.
***
Заведующей в архиве областного суда была
маленькая, пухленькая дамочка лет за семьдесят, которую язык не поворачивался
назвать старушкой, настолько она была приятненькая, славненькая, ухоженная, с
небрежными кокетливыми кудряшками и голубенькими, пусть и малость выцветшими,
глазками. Голосок у нее певучий-певучий, нежный-нежный, манеры мягкие и
вкрадчивые, и легко можно представить себе, сколько молодых и немолодых судей,
адвокатов и прокуроров за последние сорок-пятьдесят лет искали повода за делом
и без дела войти в канцелярию, чтобы полюбоваться Шурочкой... Только с усилием
можно было назвать эту прелесть Александрой Федоровной!
