– Я слышала эту фамилию, – подтвердила Закревская.
Осип не отреагировал и продолжил:
– Когда-то и Разбойное было чисто старообрядческим селом, хотя много наших было в Бору да в Ярцево, в Ворогово и в Бахте. Царской власти это не нравилось, а потом Советы пришли – пришлось уходить в тайгу, скиты потаённые ставить, монастыри… В общем, соседи, решили мы тут поселиться.
Ничего другого я и не ждал. Нет других поводов для трудных разговоров. Геннадий Фёдорович к такому повороту, похоже, не подготовился. Чего он ожидал? Обложения нас данью на сто лет?
– Погодь, Осип, я в разум взять не могу, – спросил он, пользуясь паузой, взятой визитёром на чаепитие. – Как же вы тут жить собираетесь? Ни лугов для скотины, ни участков под распашку.
– Мы и не собираемся тут пахать-сеять, – пояснил Каргополов. – В Разбойное переберётся лишь часть общины, они тут рыбу ловить будут. В нашей речушке рыбы мало, улов неплох только в сезон, да и порода в основном сорная. На озёрах – окуньки-пескарики да щука для собак. Конечно, для еды хватает, мы не очень любим рыбу, несерьёзно это. Просто так легко брать у природы, хищничество – тоже опасная прелесть. Человек должен возделывать и выращивать. Мяса хватает.
– Охоту не отменили, часом? – съязвил Игорь.
– Меру знать надо, юноша, – назидательно ответил кержак.
– Игорь, сходи на берег, посмотри, как там? – распорядился я.
– Дежурите?
– Время такое, – буркнул я, глядя, как Потупчик заходит в избу, чтобы взять свой полуавтомат.
А что, если они запеленговали и скоротечный огневой контакт на реке?
Чего теперь размышлять попусту, сейчас важно совершенно другое: если уж староверы решили выбраться из бункера, то мир действительно никогда не будет прежним… А ведь я хорошо понимаю, что его терзало в начале разговора! То же, что и меня, и всех наших. Пассивное привыкание, боязнь что-то менять в сложившемся статус-кво. Головка общины всё понимает, но шагов не делает.
Капкан уютненького бункера, падла.
Мне даже легче стало. Не только мы страдаем от необходимости покинуть ставшее привычным убежище. Значит, всё нормально. Есть реальная проблема, и люди всё-таки будут её решать.
– Тогда зачем вам енисейская рыба?
– Посевы увеличивать будем, Алексей. Крепко увеличивать. Уже ставим две большие теплицы. Я ведь на опытном участке в парничке даже арбузы выращивал, маленькие, но сладкие. Значит, землю удобрять надо.
– А рыба тут каким боком? – Я вопросительно посмотрел на Петлякова.
Оказывается, в стародавние времена была такая практика: удобрять землю рыбой. Выловленный улов просто раскидывали по земле, чем больше, тем лучше. После этого пускали по полю плуг, который, подрезая и переворачивая пласты земли, зарывал рыбу в грунт.
– Вот и ждёшь, пока не завоняет. А вонь страшная стоит, близко и подходить не хочется, – поведал Каргополов. – Через какое-то время опять пускаешь плуг, опять перекапываешь. Таким образом, почва быстро насыщается отличным удобрением, получая микроэлементы, натрий и азот из органики. Фосфор, опять же.
Что-то мне не хочется заниматься этим вонючим делом и жить по соседству с полем, в котором зарыты гниющие трупы сотен рыбин. И вообще, есть в том какое-то варварство. Или я ещё не окончательно растворился в природе.
– Земля-матушка своё дело делает, скоро запах исчезает, можно сеять и надеяться на очень богатый урожай. Если есть трактор, то проблем вообще не будет.
– Не проще ли наведаться в большой посёлок или в город, где набрать настоящих химудобрений?
– Никакой химии! – решительно отрезал Осип. – Нахимичили уже выше всякой меры… Ни к чему использовать ядовитые фабричные порошки, когда река даёт всё нужное. Предки чудесные урожаи снимали, да на своих сортах, без всяких экспериментов с генетикой растений.
Век живи, век учись – банальная мудрость говорит, что знание ассортимента супермаркетов для дачников автоматически не сделает из тебя практикующего агронома.
Женщины принесли очередную порцию чая. В доме есть оладьи, Элеонора Викторовна с утра напекла. Однако вкусную закуску на стол не подали, вряд ли визитёр будет есть чужую пищу. Её же исправить надо… Правильно сделали, нет никакого желания получить отказуху во время и без того скользкого и нервного разговора.
Что же, вопрос предельно ясен. Жизни тут нам не будет. Рыбы в Енисее, конечно, хватит на всех, а вот с набегающими зайцами, да и с утками, плавающими возле берега, можно будет попрощаться. Лось больше не появится на расстоянии выстрела, а глухарь уйдёт поглубже – на ближних к посёлку подступах тайга опустеет.
– Мы, не подумайте худого, – люди божьи, а не волки серые, никто вас изгонять не собирается! – Глядя на опущенные головы большинства, Осип торопливо попытался смягчить ситуацию.
– Да ладно тебе, Осип, всё понятно. – Злость прошла, и я мог говорить совершенно спокойно и даже с радостью, способной удивить человека, не понимающего, в чём суть нашей проблемы. Разве в староверах дело…
Ты хотел хор-рошего пинка под задницу, товарищ Исаев? Теперь постарайся перевести обретённую энергию в правильное русло.
– Никак вы числом приросли! – прищурился дед. – Скажи, Осип, много ли людей в общине выжило? Переболели или не заразились?
Староста Озёрного усмехнулся.
– Тебе что за печаль, Геннадий Фёдорович? Сколько Господь определил, столько и есть. Не обижайтесь, мужики, но это закрытая информация. – Он взглянул на часы. Я тоже: четверть пятого.
– Понятненько, – легко согласился Петляков. – Только не говори мне, что в Озёрном народу стало больше, чем было.
– Нет, конечно, зачем обманывать лишний раз, и нас побила дьявольская болезнь, – неохотно признал Каргополов.
Ага, делать предположение об успешном изоляционизме староверов рано…
– Тогда зачем вам такой урожай? – тут же уцепился хитрый старик.
– Менять будем! – с вызовом заявил Осип. – Или продавать, если кто-нибудь изобретёт деньги заново. А лучше бы и не изобретал, от этих бесовских бумажек лишь зло и беда. Опять появятся банкиры-кровопийцы… И всё повторится.
– Далеко смотрите! Не рано ли? – Я не стал скрывать сомнений.
– Совсем не рано. Жизнь идёт своим чередом, скоро люди успокоятся, образумятся, умные встанут общинами, какими-никакими… А мы тут и кузню поставим, сырья хватит на долгие годы. Пользу надо приносить, помогать ослабленным. Глядишь, и ещё кто встанет на путь истинной веры.
Я отхлебнул горячего и достал трубку. Смотри-смотри косым взглядом, понимай, что тут свои обычаи, а мы пока в своём монастыре.
– Когда заходить собираетесь?
Мне показалось, что Осип чуть вздрогнул? Задумался староста, что-то прикидывает, видать, грядущие проблемы спокойно жить не дают. Вот только они решение уже приняли, и, вынужден признать, решение абсолютно верное.
