– Да что ты так волнуешься, – заговорил он, – прибыль от проката твоих фильмов будет приносить доход тридцать тысяч ежегодно в течение пяти лет и почти столько же еще пять последующих. Уж с голода не помрешь, а через десять лет, может, все там будем.
Но Эллиот сжал кулаки:
– Да я весь в долгах. Тридцать тысяч сущий пустяк. Я рассчитывал на новый контракт, единственное, что могло вытащить меня из дыры.
Льюистон пожал плечами.
– Продай виллу, получишь полмиллиона, не меньше.
– Да она заложена по самую крышу, черт побери!
– Погоди, Дон, не кипятись… Сколько же у тебя долгу?
В отчаянии пожав плечами, Эллиот сказал:
– Точно не знаю, что-то около двухсот тысяч.
Льюистон задумался. Обладая острым умом, он уже прикидывал свою выгоду. Шесть фильмов Эллиота в течение десяти лет будут приносить доход ежегодно по тридцать тысяч…
И он предложил Эллиоту сделку: предположим, кто-то, разумеется, он имел в виду себя, даст ему сейчас сто тысяч в обмен на права на фильмы, в которых снялся Эллиот. Тот пытался торговаться, просил хотя бы сто пятьдесят, и Сэм обещал подумать. Эллиоту ничего не оставалось, как отправиться домой, где он с нетерпением стал ждать ответа. Он его получил: сто тысяч и ни цента больше. Прижатый к стене, Эллиот согласился.
Эти деньги пошли лишь частично на уплату долга. Было что-то фатальное в поведении Эллиота – он не мог не сорить деньгами. Следовало, конечно, отказаться от виллы и снять небольшую квартиру, а также рассчитать многочисленных слуг, которым он явно пере– плачивал и которые ели и пили в три горла за его счет. Вернуть «роллс», за который он еще не расплатился.
Эллиот чувствовал приближение краха, но ничего не делал, чтобы предотвратить его. Мелькала мысль о самоубийстве, и он решил, что, когда наступит конец, у него под рукой будет бутылочка со снотворными таблетками. И, приняв такое решение, он продолжил прежний образ жизни, даже опять стал устраивать приемы. Они теперь не имели прежнего успеха, так как озлобленность, цинизм Эллиота беспокоили людей, и они начали сторониться его. Разумеется, все знали о трагедии и о том, что его отказались снимать в кино, но в том, что он успел скопить состояние, никто не сомневался.
Но вот однажды ему позвонил директор банка, где он пользовался кредитом, и попросил заехать. Эллиот заехал и узнал, что он уже должен банку двадцать тысяч, и при всем хорошем к нему отношении в дальнейшем кредите ему отказано.
– Они требуют погашения кредита, Дон, – сказал директор, с которым они раньше играли в гольф и который считался его приятелем. – Что вы собираетесь делать?
– Я все улажу. – Эллиот беспечно улыбнулся, прекрасно понимая, что ничего уладить не сможет. – Что это они, Джек? Всего двадцать тысяч, это же мелочь.
Директор согласился с ним, но сказал, что нужно срочно погасить хотя бы половину, правление банка настаивает.
Эллиот еще раз пообещал и, не показывая беспокойства, удалился.
Новый «роллс» он взял неделю тому назад, поддавшись искушению, – подобного автомобиля не было ни у кого в Парадиз-Сити. Ему предложили эту машину первому, и он взял, зная, что агент не будет настаивать на немедленной оплате. Теперь этот шикарный автомобиль помогал ему открывать кредиты везде: стоило подъехать на «роллсе» – отказа не было ни в чем.
Однажды мажордом-японец сказал Эллиоту, что запасы виски и джина подошли к концу, а хозяин пригласил гостей на завтрашний вечер.
И Эллиот испытал настоящий шок, когда владелец винного магазина Фред Бэйли попросил вдруг оплатить последний счет.
– За шесть месяцев набежало шесть тысяч долларов, мистер Эллиот, – извинялся Фред.
Эллиот прямо рот раскрыл: оказывается, эти паразиты гости вылакали на шесть тысяч спиртного!
– Я пошлю вам чек, – сказал он беспечно, – а теперь, Фред, мне необходимы пять ящиков виски и пять джина… как обычно. Доставьте все сегодня вечером, ладно?
Бэйли заколебался. Затем, глядя в окно на великолепный «роллс», кивнул. Если у человека такой автомобиль, он просто не может не иметь денег!
Эллиот понял, что время работает не на него. Вернувшись на виллу, он полдня разбирал счета и обнаружил, что общий долг составляет семьдесят тысяч, не считая «роллса». Он задумчиво оглядел великолепную обстановку гостиной. Во времена, когда деньги сыпались дождем, он приобрел немало предметов современного искусства, живопись, скульптуру и, кроме этого, коллекцию нефрита, которая обошлась ему в двадцать пять тысяч долларов.
Все это он купил у Клода Кендрика, помните, я упоминал его в рассказе. – Барни допил пиво и повторил: – Так помните, кто это такой?
Я сказал, что помню, как Джой Лак рассказывал Уинну о Кендрике и называл того крупной фигурой подпольного бизнеса.
Барни одобрительно кивнул:
– Верно. Приятно, когда тебя внимательно слушают. Знаете, нет ничего хуже для такого парня, как я, который ухо держит к земле, как рассказывать глухой аудитории.
Я ответил, что вполне его понимаю. Сэм принес еще пива, и Барни продолжал:
– Вот теперь настал момент выводить на сцену Клода Кендрика, который тоже сыграл не последнюю роль в деле похищения марок Ларримора. Попробую нарисовать вам его портрет: высокий, расплывшаяся фигура, лет шестьдесят, гомосексуалист. Голову, лысую как яйцо, Клод прикрывал ярко-рыжим париком, который носил для юмора. Дам, например, он приветствовал, приподнимая парик, как другие приподнимают шляпу. Глазки маленькие, нос длинный, Клод чем-то напоминал дельфина, только без милого выражения, свойственного этим животным. Хотя выглядел он комично, да и вел себя как шут, это не мешало ему быть экспертом в антикварном деле, а также прекрасно разбираться в драгоценностях и предметах современного искусства. Он держал галерею, и коллекционеры со всего света съезжались к нему приобрести что-нибудь по дешевке. Приобретать-то приобретали, но отнюдь не дешево. Кроме легального бизнеса, он скупал и продавал краденые ценности. Заниматься этим его вынудили обстоятельства, если можно так сказать. Его клиенты соглашались платить любые деньги за редкую неординарную вещь, и Кендрик не устоял. Нашел пару ловких взломщиков, которые крали для него то, на что он указывал, работали чисто. Разумеется, эти краденые вещи, проданные потом Кендриком, хранились в частных коллекциях, не предназначенных для посторонних глаз. Кендрик мог организовать такое похищение, что просто волосы вставали дыбом, например, похищение знаменитой китайской вазы эпохи Минг из Британского музея. Но это уже другая история, поэтому не буду вдаваться в подробности, просто хотел, чтобы вы хорошо знали, что представляет собой Кендрик. Официально он продавал местным богачам предметы старинного и современного искусства.
Не всем нравились его манеры и нелепый парик, но как эксперт он не имел себе равных, и люди шли к нему. Он держал целую команду молодых людей, хорошо разбиравшихся в вопросах искусства, которые могли вам помочь с декором в новом доме или, наоборот, избавиться от надоевшей обстановки.
