–Трое.
–Ряды сжимаются. Кто?
–Я не знаю, – соврал Монах, и писатель понимающе улыбнулся. Улыбка его напоминала гримасу.
–Олег, вы действительно верите, что убийца – один из членов клуба?
–А что еще можно подумать? Все жертвы – из «Черного фарфора»; никто не знает о существовании клуба, кроме клиентов. Все в глубокой тайне, девушки даже не были знакомы между собой. Единственное, что их связывает, – клуб. Кто, кроме членов клуба?
–Кто, кроме тех, кто знал всех троих? – подхватил писатель. – Похоже, я фаворит в забеге на приз главного подозреваемого. Остальные двое хоть стоящие персонажи? Компания достойная? – Он ерничал и держал понты, как говорит Жорик, но Монах видел, как ему паршиво.
–Достойная. У вас есть алиби на вчерашнее утро? Прорепетируйте со мной, вас об этом спросят.
–Я спал. Был один. Всю ночь работал. Выходил в одиннадцать утра в гастроном. Хотел перекусить – оказалось, пустой холодильник. Ко мне два раза в неделю ходит женщина… убирает, покупает продукты, но сейчас она больна.
–Соседи?
–Я никого не видел. У нас тут мало квартир. Живут… вернее, доживают, очень немолодые люди, отставники, бывшая номенклатура.
–А странный молодой человек? Эрик? Он с вашего этажа?
–Эрик? – Писатель задумался на миг. – Квартира напротив. Молодая кровь, вампир.
–Вампир? Настоящий?
–Конечно! – Писатель ухмыльнулся. – Или гот… всегда в черном, в цепях, однажды выкрасил в черный цвет ногти… Я глазам своим не поверил!
–С кем он живет?
–Кажется, была какая-то немолодая женщина, мать или тетка, но она умерла пару лет назад, соседка снизу собирала деньги на венок. Она что-то рассказывала, но я не прислушивался, голова трещала после… не помню, был чей-то день рождения, и мы гудели всю ночь. Вернулся под утро, а тут она.
–Сколько ему лет?
–Наверное, под тридцать. Я как-то хотел затащить его к себе, угостить кофе или чем покрепче, поговорить «за жизнь», мне нужен был персонаж не от мира сего, с тараканами в голове, отшельник… Знаете, Олег, таких все больше, народ уходит в виртуальный мир, ему там комфортнее.
–Почему вы думаете, что он отшельник?
–Не знаю… так мне показалось. Я почему-то уверен, что он одинок. Я мало общаюсь с соседями, да и вижу их нечасто. Эрик… как бы вам это… безобидный, что ли, незрелый. Однажды он починил мне компьютер и не взял денег, сказал, ерунда, мол, ему ничего не стоит. Я совал ему в карман, так он чуть не расплакался и, мне кажется, стал избегать меня. Но книгу взял – я подписал ему свой последний роман. Не всегда здоровается – отворачивается или вовсе не замечает. Вы его видели, Олег… вы понимаете, о чем я.
–Понимаю. Чем он занимается? Работает где-нибудь?
–Скорее всего, дома. Он талантливый парень, несмотря на странности. Работает по ночам, окно всегда светится. – Он помолчал и спросил: – Олег, вам известны детали убийства Селины?
–Кое-что известно. Убийца вошел через заднюю дверь, магазин был еще закрыт. Он усадил ее за прилавок с грудой белых цветов… потом она упала в них лицом. На голове девушки была надета кружевная шляпка с вуалью, видимо, убийца принес ее с собой.
–Почему вы решили, что он принес шляпку с собой?
–Шляпка была старой и мятой, ее чуть не полвека хранили среди старых вещей… в кладовке или в сундуке.
–Но зачем? – Писатель вскочил, подошел к окну: – Какой смысл?
–Вы же писатель, Леонид. А значит, психолог. Вот и скажите – зачем?
Громов по-прежнему стоял спиной к Монаху.
–Знак? – произнес он неуверенно.
–Символ?
Монах развел руками:
–Можно только догадываться. Возможно, в память о своей девушке, невесте… Фата – как символ чистоты. А здесь вуаль, почти одно и то же. Причем все жертвы были девушками… не безупречного поведения, скажем так. Первую, Ирину, он положил на стол, сложил ей руки на груди – так кладут в гроб, – расчесал волосы…
–Очищение и прощение… – пробормотал писатель. Он уже вернулся в кресло – сидел сгорбившись, уставившись в пол, крутил на пальце перстень с печаткой. Монах не мог отвести взгляда от мелькающего перед глазами кроваво-красного камня.
–Похоже на то, – сказал он. – Кстати, есть свидетельница, которая видела, как в магазин через заднюю дверь заходила женщина, было около восьми утра.
–Женщина? – удивился Громов. – Убийца – женщина?
–Как версия… почему бы и нет?
–Некрасивая, одинокая неудачница, мстящая красивым удачливым девушкам без предрассудков! – подхватил писатель. – Интересный сюжет.
–Ага. И главное, не новый. Леонид, забыл спросить в прошлый раз… – вспомнил Монах. – Где вы были вечером шестого ноября? В десять вечера? – Он знал от Киры, с кем была Лина, но ему хотелось услышать это от писателя.
–В десять… – Громов задумался. – Дома, наверное. Последний раз мы загуляли в день рождения мэра, и с тех пор тишина и покой. А что случилось шестого ноября?
–Шестого ноября напали на Лину… Алену.
–Подождите… Алена была здесь, у меня! – воскликнул писатель. – Около десяти вечера я вызвал такси и проводил ее вниз. Лично усадил в машину и вернулся к себе. Я предлагал поужинать вместе, но она отказалась. Точно, шестого ноября! Я бы не успел устроить засаду, Олег. Шофер меня вспомнит, я всегда заказываю такси в «Зодиаке».
–Алиби, – согласился Монах. – Зачет. Кстати, сколько лет вы с ней знакомы?
–Три. Еще кофе?
–Можно. Не переживайте, Леонид, как вам известно, плохой рекламы не бывает. Когда поднимется скандал, ваши книги превратятся в бестселлеры.
–Они и так бестселлеры, – заметил писатель сухо. – Но вы правы, Олег. Нужно принимать то, чего не можешь исправить. – Он помолчал и сказал: – Я еще не завтракал. Могу предложить яичницу, сосиски и пиво, стандартный набор холостяка. Может, на кухне? По-домашнему?
Монах не имел ничего против, и они отправились на кухню готовить завтрак, хотя, судя по времени, это был скорее обед.
–Знаете, что-то крутится здесь… – сказал вдруг писатель после четвертой банки пива, постучав себя пальцем по лбу.
–В каком смысле?
–Понимаете, уложение в гроб, невеста в венке и фате среди цветов… дешевая страшилка… что-то очень знакомое!
–Да таких сюжетов навалом, – заметил Монах. – Сейчас их развелось как собак нерезаных. Вампиры, верволки, сексуальные маньяки, зомби, вуду, мистика… Крыша едет конкретно.
–Вы думаете, убийства будут продолжаться?
Монах задумался:
–Если будут, то в списке подозреваемых в конце концов может остаться всего один кандидат.
Они посмотрели друг на друга, и писатель ткнул себя кулаком в грудь…
