–Все ты прекрасно понимаешь, Денис. Ведется следствие, следователь Поярков – настоящий монстр, он докопается, можешь мне поверить.
Денис на глазах посерел и осел в своем кресле. В нем уже не оставалось ничего от лощеного хозяина кабинета с барственными манерами, каким он был совсем недавно.
–Но! – Монах поднял указательный палец. – Но он пока ничего о тебе не знает. Копают пока в другом направлении, а про клуб никто ничего не знает. Пока.
–Я не имею никакого отношения… поверь! Твои инсинуации просто нелепы! – Жертва еще трепыхалась и пыталась сопротивляться.
–Допустим, – ухмыльнулся Монах. – Допустим, мои инсинуации просто нелепы и ты не убийца.
Денис дернулся затравленно при слове «убийца».
–Допустим, ты не убийца, – с удовольствием повторил Монах, – но, как ты понимаешь, скандал будет феерический. Уважаемый человек, наставник молодежи – пользуется услугами проституток… Некрасиво. Да что там некрасиво – катастрофа!
–Ты не докажешь! – пискнул Денис.
–Докажу! Есть свидетели – персонал базы отдыха, где ты встречался с проститутками, есть картинки. Показать? – Монах бил наугад, никаких фотографий у него не было. – А представляешь, что будет, если фотки просочатся в Интернет?
–Это не криминал!
–Верно, это не криминал до тех пор, пока все тихо. Это просто досадная утечка все той же информации, никого этим сейчас не испугаешь. Но когда происходит убийство двух твоих… подруг по вызову, то, как ты сам понимаешь, поднимается волна… цунами. Поярков, уверяю тебя, вдоволь покопается в твоем грязном белье, да и коллеги не останутся в стороне. Как я понимаю, ты не пользуешься любовью родного коллектива. Скольким ты задолжал? Сколько из них с удовольствием тебя утопят?
Денис судорожно рванул галстук, на лбу его выступила испарина. Монах загадочно молчал.
–Чего ты добиваешься?
–В смысле?
–Чего тебе надо? Ты не можешь мне простить, ты мстишь!
–Ты прямо как истеричная барышня, Денис. Месть, страсть, не можешь простить. Я тебя давно простил, речь не обо мне.
–Я написал правду! Ты… ты… клоун! Ты паяц! Тебе нельзя доверять… – Он осекся.
–Воспитание молодежи? – Монах рассмеялся и почувствовал, что… хватит. Ему был неприятен Денис, его испуганная гнусная физиономия, на которой отражалась лихорадочная работа мысли – что делать?
–Сколько ты хочешь? – вдруг спросил Денис.
–Я подумаю, – ответил Монах, поднимаясь. – А ты из города ни ногой! Понял? Я буду звонить. До скорого, Денис!
Секретарша ожидала его под дверью кабинета – подслушивала, не иначе.
–Олежка, ты? – Она смотрела на него во все глаза.
–Я, Людочка! Я. – Он приобнял ее, чмокнул в щечку.
Она вспыхнула.
–Возвращаешься? Ой, Олег, как я рада! Честное слово!
–Я подумаю, моя хорошая. Если и вернусь, то только из-за тебя!
Он вышел из мрачноватого вестибюля, чувствуя, что нужно немедленно принять на грудь, а то может стошнить. Не долго думая, он отправился в «Тутси», где был радушно приветствован хозяином заведения Митричем…
Глава 12
Среди цветов
«Невеста в белом, цветы… много, много, много цветов. Она утопает в цветах… Невеста с подмоченной репутацией… Она тонет в цветах – красных и белых… красных, как кровь, белых, как гипсовая посмертная маска…
Слова… Как много придумано слов! Слово-чувство, слово-любовь, слово-ненависть, слово-страсть… Теплая еще рука, безвольное тело, холодные лепестки срезанных цветов, которые уже никогда не оживут! Их выбросят! Завтра, послезавтра… Но будут новые, расцветут пышным цветом, вспыхнут и погаснут. Так и останется в памяти картинка – невеста среди цветов, смотрит на жениха, улыбается… в руках букет… навсегда!
Просочилась сквозь пальцы… как песок… исчезла, растворилась. Ничего, это ничего, игра продолжается… в темноте! Ночь, мрак, игра… До свидания, моя невеста! Жди жениха».
* * *
В семь пятнадцать утра голубой пикап с надписью золотом «Зеленое хозяйство «Флора» остановился в тупичке у задней двери цветочного магазина «Горная лаванда». Шофер, молодой парень, постучал в дверь, на пороге появилась девушка.
–Петечка, привет!
–Привет, моя лапушка! Принимай товар!
Он принялся вытаскивать коробки с цветами и заносить внутрь…
Продавщица спрятала накладные в сейф и принялась расставлять цветы. Некондиционные она выносила пучками и складывала в ящик в тупичке. Среди выброшенных цветов попадались еще вполне хорошие, и туда часто забегали жители соседних домов.
Негромко открылась дверь, кто-то вошел. Девушка подняла голову, крикнула: «Мы открываемся в десять!» Подняла глаза, присмотрелась и рассмеялась: «Ты? Что за театр? Отрабатываешь новую роль?»
* * *
…Звякнул колокольчик на входе, и в цветочный магазин вошла покупательница – дама в возрасте с крошечным песиком на поводке. За прилавком сидела продавщица в белой шляпке. Женщина подошла к прилавку, песик тявкнул. Она сняла запотевшие очки и сказала:
–Пожалуйста, мне белые розы, семь штук.
Она протерла очки и, не получив ответа, уставилась на продавщицу. Это была молоденькая девушка, в шляпке-венке из искусственных белых цветов с белой вуалью. Она смотрела на покупательницу, и что-то было не так… не так…
Женщина пробормотала:
–Извините, мне розы… – И вдруг охнула, схватившись за сердце. Девушка смотрела мимо нее в пространство пустым взглядом светлых глаз; беспорядочная груда цветов была навалена на прилавке – белые лилии и розы, и среди них, неожиданно, пятном – бледно-красные тюльпаны. Три красных тюльпана были засунуты за вырез ее платья. Они составляли жутковатый контраст с ее мелово-белым лицом. В крошечном магазинчике стоял удушливый и сырой запах земли и зелени.
Вдруг девушка наклонилась вперед и упала лицом в цветы…
Покупательница закричала и осела на пол… Песик завыл и принялся облизывать ей лицо. Звякнул колокольчик, вошла новая покупательница, встала на пороге…
* * *
…Оперативная группа прибыла через двадцать минут после звонка. Продавщица Славомира Ткаченко была мертва – задушена, судя по темной полосе на шее. На голове у нее была шляпка-венок с белой вуалью, как у невесты, с пожелтевшими от времени, мятыми и выгоревшими цветами. За вырез платья, прикрывая темную полосу на шее, были воткнуты три красных тюльпана, соединенных обручальным кольцом…
Как предварительно заключил судмедэксперт, она была мертва около полутора-двух часов, то есть примерно с восьми или восьми тридцати утра. Магазин открывался в десять, девушка, видимо, пришла пораньше. Убийца, уходя, оставил дверь открытой. Женщина с собачкой пришла в десять пятнадцать – она была первой покупательницей. Отпивая воду из стакана, заикаясь, она снова и снова повторяла, что никого не видела, около магазина никого не было, она вошла и попросила семь белых роз, у подруги день рождения, а у них традиция… ничего, только цветы, а девушка не ответила, а у нее запотели очки, она сняла их и протерла, а потом обратила внимание, что девушка… какая-то странная, как будто неживая! А потом она упала… лицом в цветы! И Рикки почувствовал, завыл… он немного нервный и очень эмоциональный.
