– Ты можешь остаться, детка. А эти два олуха пусть мотают отсюда.
У меня отвисла челюсть.
– Ладно. Начинай отрывать башку.
Рот ухмыльнулся.
– Мы с тобой не знакомы. – Зейн шагнул вперед, видимо, пытаясь предстать голосом разума. – Меня зовут…
– Я знаю, кто ты. – Дин плюхнулся на спину. – Magnam де cњlo, et tu super despectus
[20]
.
– Теперь он говорит на латыни? – Мы стремительно двигались в никуда. – Что он сказал?
Рот хмыкнул.
– Боюсь, Каменного это не обрадует.
– Я знаю, зачем вы приперлись. Вы, парни, ни черта от меня не получите. Где дверь – сами знаете. – Он посмотрел на меня. – Ну, а ты, как я уже сказал…
– Еще одно слово – и будешь хромать всю оставшуюся жизнь, – предупредила я, и Зейн улыбнулся. Вглядываясь в Дина, я все пыталась увидеть безобидного мальчишку из нашего класса, но он щерился, как идиот, и смотрел на меня мутными глазами сорокапятилетнего пьяницы. – Ты в себе, Дин?
– Я думаю, мы и так знаем ответ, – сказал Рот, опускаясь на колени возле кровати. Дин переключил внимание на него. – Сколько бы человеческого в нем ни осталось, я ни хрена не вижу.
Я не могла в это поверить. При мысли о том, что из этого мальчика постепенно уходит душа, мне стало тошно. Может, потому, что меня это задело за живое. Неужели он безнадежен? Я вышла из-за спины Зейна.
– Ты знаешь, кто это сделал с тобой?
Дин замер на мгновение, а потом вдруг спрыгнул с кровати, да так быстро, что показался мне размытым пятном. Я не видела, бросился он ко мне или нет, но Зейн перехватил его, поймав за плечо. Один мощный пинок – и Дин отлетел обратно на кровать, приземлившись на задницу.
– Еще раз так рыпнешься, пеняй на себя.
Дин сделал рваный вздох, и в следующее мгновение мощная судорога сотрясла его хлипкое тело. Он повалился на бок, подтянув колени под подбородок. Его тело ходило ходуном, будто кто-то раскачивал кровать.
– Это происходит постоянно, – простонал он, закрывая уши руками.
Мой пульс резко подскочил.
– Что постоянно?
– Это. Я все время слышу это. – Его пальцы зарылись в волосы. – Оно никогда не останавливается. Не дает мне передохнуть.
– Что это? – спросил Зейн.
Лицо Дина сморщилось, щеки побледнели.
– Это не останавливается.
– Ему больно. – Я посмотрела на Зейна, рассчитывая на его помощь. – Что мы можем сделать?
Зейн вскинул брови.
– Он не одержимый. Это видно по глазам.
– Похоже, у него забрали приличный кусок души, и это как пулевое ранение. – Качая головой, Рот плавно поднялся с колен. – Дин, нам нужно знать, что с тобой произошло.
– Я не понимаю, – простонал он.
Он все раскачивался взад-вперед и выглядел таким несчастным, что мне захотелось обнять его и держать в руках, невзирая на его мерзкое поведение. Рот снова задал ему тот же вопрос, а потом его повторил и Зейн. Ни один из них не получил внятного ответа.
Я приблизилась к кровати.
– Когда это началось, Дин?
Дин поначалу не ответил, а потом произнес:
– Много дней назад.
Рот взглянул на меня и кивнул, чтобы я продолжила.
– Где это началось? В школе?
– Да, – прохрипел Дин. – Все началось там.
Зейн подошел и встал рядом со мной.
– Кто это начал? – спросила я.
Раскачивание замедлилось, когда Дин опустил руки, мрачно уставившись в мою сторону. Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно под его тяжелым взглядом. Он смотрел на меня так, будто я и сама все знаю, но я решительно ничего не понимала.
Не дождавшись от него ответа, Рот положил руку на его голое плечо. Дин дернулся, как если бы его клеймили раскаленной кочергой. Он открыл рот и громко завыл, как раненый зверь.
– Что ты сделал? – спросил Зейн.
Рот убрал руку.
– Ничего я не делал.
Я повернула голову, когда распахнулась дверь. В комнату вошла его мама, очевидно, очнувшаяся после транса, в который ее ввел Рот.
– Что тут происходит? Что вы сделали с моим сыном?
– Черт, – пробормотал Рот и направился к ней. Обхватив женщину за щеки, он прервал ее тираду. – Ш-ш, все хорошо. С вашим сыном все в порядке.
Миссис Макдэниел задрожала.
– Нет, не в порядке, – прошептала она, и у меня сжалось сердце. – Дин хороший мальчик, но он не в порядке. Совсем не в порядке.
– Мы здесь, чтобы помочь ему, – сказала я, с облегчением обнаружив, что Дин прекратил выть.
Рот напрягся, но его взгляд не отпускал бедную женщину.
– Все нормально. Вам просто нужно спуститься вниз и приготовить ужин. Хот-доги – это просто супер.
После напряженной паузы миссис Макдэниел отстранилась и покинула комнату, снова напевая песню Рота. Наконец-то выдохнув, я повернулась к Дину. Он уже схватился за наушники.
– Дин…
– Убирайтесь, – бросил он и, увидев, что мы не двинулись с места, поднял на нас взгляд, от которого меня пробрал озноб. В его глазах поселилась пустота. – Убирайтесь!
Зейн стоял на своем.
– Нам нужно…
– Вон отсюда! – Дин вскочил с кровати и, размахнувшись, запустил наушниками прямо в голову Роту. – Вон!
Рот вскинул руку и успел поймать наушники, прежде чем они попали ему в нос. Пластик хрустнул у него в кулаке, а потом полетел на пол.
– Терпеть не могу, когда что-то швыряют мне в лицо.
Но мальчишку это ничуть не смутило. Он бросился на Зейна. Должно быть, Зейн увидел что-то в его взгляде, потому что тотчас сменил обличье. Рубашка треснула на груди и спине. Гранитная кожа заменила человеческую плоть. Развернулись крылья, занимая все пространство комнаты. Зейн поймал Дина и закружил его, обхватив за шею огромной ручищей.
Дин обезумел – он брыкался, цеплялся за воздух, вопил что-то на латыни.
– К чему этот маскарад? – возмутился Рот, закатывая глаза. – Прямо приспичило распускать крылья.
Зейн пропустил его слова мимо ушей и усилил хватку на шее Дина, останавливая поток нечеловеческих звуков. Дин тотчас обмяк, его конечности повисли плетьми. Он выбыл из игры.
Вернувшись в человеческую форму после того, как осторожно положил Дина на кровать, Зейн оглядел порванную рубашку.
– Извините, но думаю, что после этого мы от него уже ничего не добьемся.
