Я вспомнила те слова, что приписала своему воображению, и мое сердце споткнулось. Я открыла рот, но тут он наклонился ко мне. Отпустив мои руки, он сделал то, чего я никак от него не ожидала.
Рот положил голову мне на колени, как недавно это делала Бэмби, и испустил усталый вздох.
Мои руки застыли над его головой. Слезы навернулись на глаза, и я сама не знала почему. Я подняла взгляд к полоске дневного света, струящегося сквозь жалюзи. Его сияние рисовало нимб за спиной Рота.
– Когда я вернулся из Ада и пришел в лагерь говорить со Стражами, прежде чем вышла ты, меня встретил Эббот.
Все это я уже знала, но чувствовала, что главное – впереди.
– Эббот приказал мне убираться, не дав даже рта раскрыть, объяснить причину нашего появления, – продолжил он голосом тихим и ровным. – Он гнал меня не из своих владений, а от тебя. И я все понял. Понял, почему он не хочет, чтобы ты была рядом со мной. Ведь я наследный принц Ада, не из тех парней, кого привечают в приличных домах. Особенно в домах Стражей.
Пока он говорил, я положила руки на его голову, перебирая пальцами волосы. В душе моей поднималась буря эмоций, горло сдавило.
Рот наслаждался лаской, словно кошка, млеющая от поглаживания.
– Но это еще не все. Эббот уже тогда знал, что с тобой происходит и что может случиться после ритуала Паймона. Он думал, что мое влияние ускорит этот процесс, что я разбужу в тебе демона. И я думаю… думаю, он знал, что я никогда не смогу сделать то, для чего был послан сюда. Он не хотел, чтобы ты была со мной – не хотел, чтобы мы были вместе.
Я догадывалась, что вместе значит куда больше, чем просто находиться в одной комнате; в этом слове кроется нечто более глубокое и интимное. Мои пальцы замерли.
– Что… что он сделал?
И снова вздох.
– Он сказал, чтобы я даже не думал о продолжении отношений с тобой, и я рассмеялся ему в лицо. Когда меня вытаскивали из ямы, я шел за тобой, а не потому, что мне приказали – и не за тем, о чем ты могла подумать. Угроза Эббота ничего не значила для меня, но…
Моя грудь резко вздымалась от учащенного дыхания.
– Но он знал… он знал, как заставить меня держаться от тебя подальше. – В его голосе зазвучали нотки гнева. – Он угрожал не мне. Он угрожал тебе.
– Боже мой… – Я отдернула руки, прижимая их к губам. Теперь-то я знала, что Эббот вовсе не друг, но даже тогда он питал ко мне ненависть?
– Он сказал, что… уничтожит тебя, чтобы разлучить нас навсегда. – Услышав мой судорожный вздох, он тихо выругался. – Он говорил это серьезно, Лейла. И я не мог рисковать. То, что я натрепал в тот вечер… мне пришлось.
Я уставилась на его склоненную голову, и мои губы беззвучно шевелились под ладонями. Сколько же я наслушалась от него за это время, сколько туману он напустил, и только теперь до меня дошел смысл всех его заявлений и признаний.
Он поднял голову и посмотрел на меня снизу вверх.
– И, черт возьми, Лейла, я никогда не видел в тебе лекарство от скуки. И не хотел оттолкнуть тебя, я просто не мог допустить, чтобы ты пострадала из-за меня. Ни за что на свете.
– О, Рот… – прошептала я. Вот уж никогда бы не поверила, что именно по этой причине Рот развернулся на сто восемьдесят градусов в своих чувствах ко мне.
– Я хотел быть с тобой, но…
Он пытался уберечь меня. Дыра разверзлась в моей груди, совсем как та рана, что затягивалась на моем животе.
– Прости. Все эти жертвы оказались напрасными, но ничего уже не исправить. – Он склонил голову набок, наблюдая за мной. – Я знаю, это не облегчит ту боль, что я причинил тебе. Я просто хотел, чтобы ты знала правду и что я…
Я напряглась в ожидании, гадая, произнесет ли он те слова, которые я вроде бы слышала на пороге беспамятства, но он промолчал. Он вглядывался в мое лицо, как будто и не надеялся увидеть меня снова.
И тут кое-что пришло мне в голову, о чем я не могла не спросить.
– Скажи… а Зейн присутствовал при вашем разговоре?
Его янтарные глаза заискрились головокружительными оттенками золота.
– Не все ли равно?
– Нет, – прошептала я. Для меня это было крайне важно – знал ли Зейн, почему Рот отвернулся от меня, и, если он знал правду, почему не сказал мне.
Он долго молчал, и по моей спине уже побежала дрожь осознания.
– Это ничего не меняет, Лейла. Поверь, потому что, несмотря ни на что, окажись на моем месте, он… сделал бы то же самое, – Невольное уважение промелькнуло в его взгляде. – Я это знаю.
У меня в голове все перемешалось. Ошеломленная, я тупо таращилась в пустоту. Мозги плавились. Без преувеличений.
Рот слегка улыбнулся, встал с колен и взял меня за руки.
– Вставай. Давай приведем тебя в порядок.
Я двигалась на автопилоте, когда он поднял меня. Мой первый шаг оказался неудачным. Ноги подкашивались, как у новорожденного жеребенка.
– Я держу тебя, – сказал Рот, подставляя плечо. – Всегда.
Всегда. Это слово запрыгало во мне шариком для пинг-понга. Рот отвел меня в ванную, а сам пошел в спальню за чистой одеждой. Ванная комната мне понравилась – просторная, с удобной ванной на ножках и отдельной душевой кабиной. Я мельком посмотрела на себя в зеркало. Мои глаза казались огромными на бледном лице. Когти Зейна оставили на щеках розоватые царапины. Синяк цвета земляники тянулся вдоль шеи. Я содрала с себя одежду и осмелилась взглянуть на рану.
Я содрогнулась.
Заживший участок кожи чуть выше пупка выглядел розовым и сморщенным. Будь я человеком, истекла бы кровью, прежде чем вмешались Николай и Дез. Трясущимися руками я соскребла с себя грязное нижнее белье и включила душ. Я стояла под водой, пока не задрожали ноги, и на это ушло всего несколько минут.
Я смыла с себя грязь, пот, кровь и много всего другого, о чем даже не хотелось думать. Балансируя на нетвердых ногах, я завернулась в полотенце и попыталась отжать мокрые волосы. Уже через несколько секунд пришлось сдаться.
Раздался стук в дверь.
– Ты в приличном виде?
– Да.
Рот вошел с маленьким свертком в руках.
– Это мои штаны и майка.
– Спасибо.
Его взгляд задержался на мне, пока мои уши не порозовели. Пробежавшись рукой по растрепанным волосам, он повернулся и пошел обратно в спальню.
– Я подожду за дверью. Дай знать, когда будешь готова.
Медленно выдохнув, я переоделась в его одежду, и меня тотчас окутал его запах. Рот вернулся и помог мне доковылять до кровати. Я так устала, что к тому времени, как голова коснулась подушки, уже чувствовала, что больше не смогу пошевелиться.
