– Ты проснулась.
Я с трудом подняла голову и увидела сапоги и затянутые в кожу ноги. В следующее мгновение чьи-то руки схватили меня за плечи и усадили, прислоняя спиной к стене.
Голова казалась ватной, и каждая мысль тонула в этом одеяле, тяжелый язык еле ворочался, когда я попыталась говорить.
– Что… Зейн?..
Страж попятился, попадая в поле моего зрения. Когда перламутровый отблеск угас, я увидела, что это Мэддокс. Другого Стража я не заметила. Мэддокс подошел к столу.
– Давай заключим сделку, Лейла. Ответ за ответ.
Я уперлась головой в стену. Мало кому понравится сидеть в такой позе, с закованными за спиной руками, но сейчас это была меньшая из моих болей.
Он взял со стола что-то блестящее, и тошнота подступила к самому горлу. Когда он повернулся ко мне, я увидела, что у него в руках железный кинжал.
О, черт.
– Скажи мне, где Томас, Лейла.
И это вопрос? Меньше всего я ожидала услышать именно его. Капельки пота выступили пунктиром на лбу. Если я дам честный ответ, он сразу изобличит меня, и допрос будет окончен, но мне необходимо было узнать о судьбе Зейна.
Мэддокс встал на колени у моих неловко поджатых ног.
– Скажи мне, что с ним произошло, и я расскажу тебе о Зейне.
Я понимала, что иду на большой риск, усугубляя свое и без того тяжелое положение, но, похоже, выбора он мне не оставил.
– Томаса… нет.
Его челюсть напряглась.
– Он мертв?
Я сглотнула, крепко зажмуриваясь в попытке сосредоточиться.
– В тот вечер… когда вы все приехали… он подкараулил меня в… переулке. Я пыталась сказать ему… что не представляю угрозы, но он… не слушал.
– Что произошло? – Его голос стал жестким.
Моя грудь поднялась в судорожном вздохе.
– Он ударил меня ножом… и Бэмби – татуировка – напала на него.
Он резко вздохнул.
– Фамильяр сейчас на тебе?
– Нет. – Мои глаза превратились в узкие щелочки. – Бэмби его съела… она защищала меня.
– Съела? – Отвращение в его голосе выплеснулось мутной водой на мою кожу. – Значит, так он умер?
Немного придя в себя, я кивнула.
– Что… с Зейном?
Мэддокс долго молчал, и я опустила голову. Он перехватил мой взгляд.
– Ты больше никогда его не увидишь.
Мой мир рухнул. Я глотнула воздуха, но он застрял в горле.
– Нет.
Он больше ничего не сказал и поднялся при звуке открывающейся двери. Свежие слезы набухли в моих глазах и пролились. Больше никогда не увидеть Зейна – это могло означать только одно. Я не просто забрала у него часть души.
Я убила его.
Боль, пронзившая меня, не сравнилась бы ни с чем, что я когда-либо чувствовала.
– Лейла.
Когда я услышала голос Эббота, мне захотелось сжаться в комок.
– Я так… сожалею. Я никогда не хотела… чтобы с ним случилось такое.
Наступила тишина, и я почувствовала его приближение. Сквозь пелену слез я разглядела, что он не один. Почти весь клан пришел с ним. Перед глазами снова все поплыло, но казалось, будто Николай уставился на меня в ужасе, бледный и потрясенный.
– Эббот. – Николай покачал головой и попятился назад. – Это неправильно.
Эббот оглянулся через плечо на свою свиту, а Мэддокс встал по другую сторону от меня.
– Вы знаете, что это должно быть сделано. Наши подозрения подтвердились. Лилин не существует. Есть только Лейла.
Я молчала, потому что в его словах была правда. Нет никакой Лилин. Во всех смертях виновата только я. Но как? Я еще не знала, в чем дело, но все указывало на меня. Даже Рот это знал. Зейн – единственный, кто не знал, и посмотрите, что с ним стало. Мое тело содрогнулось от рыданий. Я знала, что нужно взять себя в руки и прекратить истерику.
– Нам следовало вмешаться раньше, пока она не напала на моего сына, – продолжил Эббот, обращаясь ко мне. – Это чудо, что он остался жив.
Я перестала дышать.
– У нас нет конкретных доказательств, – возразил Николай, а Донн нахмурился. – Одни только подозрения. Она…
– Она не ребенок, – сказал Донн, и его голубые глаза злобно сверкнули.
Но я уже не слышала их. Если Зейн жив, почему я здесь?
– Он… здоров?
Эббот повернулся ко мне. С распущенными волосами, обрамляющими лицо, он так напоминал Зейна, что было больно на него смотреть.
– Мой сын жив.
– И… к-как он?
Сочувствие отразилось на лице Николая, когда он выступил вперед.
– Он остался самим собой. И он…
– Довольно, – отрезал Эббот.
Мое сердце заколотилось. Значит, с Зейном все в порядке? Я хотела увидеть его, увидеть своими глазами.
– Могу я… могу я теперь идти домой?
Смятение промелькнуло в глазах Эббота, и он отвернулся, слегка качая головой.
– Это больше не может продолжаться. Уже случилось слишком много бед. Слишком много жизней теперь зависят от меня, и некоторые я уже не сберег.
– Эббот, я должен заявить протест, – выступил Николай, и эти слова вызвали спор, за которым я уже не следила.
Зейн жив и, похоже, здоров. Только это имело значение. Все остальное должно было разрешиться само собой. Главное, что он жив и…
Боль взорвалась в животе, глубокая и мучительная огненная боль, от которой перехватило дыхание, а тело словно парализовало. Сердце отреагировало на беду. Я не понимала, что произошло и почему Николай и Дез кричат. Или почему Эббот в таком ужасе уставился на меня.
– Вот, – сказал Мэддокс и отдернул руку. Мое тело качнулось следом за ним, и это выглядело совсем не нормально. – Дело сделано. Все. Конец.
Огонь разгорался во мне, и я опустила взгляд. Откуда взялось масло на животе? Нет, это не масло. Это кровь. Много крови. Когда Мэддокс отошел от меня, кровь блеснула и на острие его кинжала.
Проклятье.
Этот ублюдок пырнул меня ножом!
Я попыталась вытянуть руки вперед, чтобы прикрыть рану, забывая, что они скованы цепями. Хуже и быть не могло. Железный клинок, смертельный для демонов. Хоть я лишь наполовину демон, но все равно…
Я открыла рот и ощутила лишь привкус крови.
– Почему? – вырвалось у меня, и я даже не знала, зачем задала этот вопрос. Ведь я знала ответ. Мэддокс лишь сделал то, что от него ждали. Такой же приказ получил и Рот: остановить того, кто забирает души невинных людей, тем самым предотвратив вмешательство Альф. И все-таки я повторила вопрос: – П-почему?
