Нижний Новгород. Наши дни
Алена собрала в большой пакет недоеденные кусочки хлеба,
огрызки огурцов и яблок, хвостики петрушки, пластиковые одноразовые тарелки и
стаканчики, прихватила бутылки и пошла искать подходящую яму, чтобы захоронить
там остатки пиршества. Следом Инна волокла кипу газет, ранее служивших
скатертью. Проще всего газеты, наверное, было сжечь, однако Леонид уже рьяно
тушил костер и никого к нему не подпускал.
Подходящая яма открылась метрах в двадцати от места
пиршества. Она была почти до краев завалена осиновой листвой – вокруг почему-то
росли исключительно осины.
– Очень странно, – пробормотала детективщица.
– Что именно? – с трудом фокусируя взгляд и не сразу
справившись с непослушными словами, спросила подружка Инна.
– Да вот эти листья. Почему они все в яме? Почему их нет на
земле?
Совершенно дурацкий вопрос. Алена задала его, если честно,
лишь бы что-нибудь сказать. Отчего-то ей вдруг стало так страшно, так… жутко,
словно из этой ямы вдруг подул на нее ледяной, губительный ветер, словно в ней
пряталась вечная, беспросветная, леденящая душу ночь.
Вон там, под этими осиновыми листьями.
По-хорошему, надо было ни о чем не спрашивать, не задаваться
дурацкими вопросами, а просто сбросить в яму мусор и газеты – и уйти
подобру-поздорову, вернуться домой, сесть к компьютеру…
Нет же! Нет, она задумалась – и испортила себе жизнь. Да
ладно бы только себе, а еще скольким людям!..
Горе от ума – вот как это называется.
А ведь начиналось все просто сказочно!
– …Ну и кто, интересно, будет разжигать костер? –
спросил Леонид.
Алена растерянно хлопнула глазами. Отчего-то она полагала,
что это сугубо мужское дело, однако перед ней стоял мужчина, который был уверен
в обратном.
А впрочем, тут же сказала она себе, должен же у человека
быть хоть один недостаток! Сорокалетний Леонид Тюленин – практически
совершенство! Профессор радиофизики, а заодно – непревзойденный знаток
славянской мифологии и автор трех книжек на эту тему. Он весел, приветлив,
хорош собой, пишет стихи и музыку, а также потрясающе играет на гитаре и поет:
как песни собственного сочинения, так и популярные романсы, блатные и
туристские. У него легкий и веселый характер, и, по мнению Алены, ее подруге
Инне невероятно повезло с мужем. Строго говоря, по мнению Алены, точно так же
невероятно повезло с женой и Леониду, потому что более умной женщины, чем Инна,
наша писательница в жизни своей не встречала.
Инна – это компьютер в мягкой, пышненькой, пухленькой,
чрезвычайно женственной оболочке, компьютер, окутанный духами и туманами, и
складками шифона, и томными взорами, и волнующими смешками… Именно такой должна
быть женщина! Она должна тщательно скрывать свою истинную натуру, и Алена,
которая необходимому притворству научилась только года два назад, после
известных событий своей жизни, а до этого была просто-таки патологически
искренней где надо и где не надо, от души любила свою подругу и считала ее
сущим совершенством. К тому же Инна работала адвокатом, обладала кучей
знакомств в юридических кругах, поэтому была незаменимым консультантом для
нашей детективщицы. Может быть, и Леонид с Инной преследовали какие-то свои
подспудные цели, поддерживая знакомство с писательницей Дмитриевой, а может, им
было просто-напросто так же легко и весело с ней, как ей – с ними. Так или
иначе, эта ненавязчивая дружба, вернее – приятельство длилось уже не первый
год, и встречались приятели, к общему удовольствию, хоть редко, но метко:
расползались после обильных застолий и долгих разговоров чуть живые от
количества выпитого и съеденного и охрипшие, наоравшиеся песен на ближайший
месяц – это как минимум.
Поводом для очередной встречи стал день рождения Алены.
Строго говоря, он мог бы кануть в Лету, ибо состоялся в сентябре, а ныне валил
к закату октябрь. Но своевременно отпраздновать его не удалось по причине
дописывания очередного детектива, потом все как-то было недосуг повидаться то
Алене, то Тюлениным (по принципу «Ванька дома – Маньки нет, Манька дома –
Ваньки нет»), потом еще что-то мешало… Короче, собрались нынче,
воспользовавшись одним из последних светлых, ясных, относительно теплых осенних
денечков. Погода имела определяющее значение, поскольку застолье было намечено
провести на природе.
С природой Инне и Леониду повезло: она у них была своя,
карманная, можно сказать, ибо жили они через дорогу от знаменитого Щелковского
хутора, огромного лесопарка, где набегаться на лыжах зимой и находиться пешком
в любое другое время года можно было с не меньшим успехом, чем в настоящем
лесу. Алена, едва придя к Тюлениным, быстренько отыскала в программе 09 телефон
девятнадцатой квартиры в доме номер двадцать по улице Мануфактурной, выяснила
фамилию жильцов (Виноградовы), сообщила все это Свете Львовой – и почувствовала
себя полностью свободной от всех обязательств. Теперь можно развлекаться от
души!
Навьюченная едой и питьем компания прошла метров двести от
дома Тюлениных, свернула с тропки – и немедленно очутилась в настоящей глуши,
среди нескольких берез, множества осин и прочей поросли, идентифицировать
которую было уже нелегко, ибо почти вся эта поросль стряхнула листву. Впрочем,
листьев все-таки еще дрожало на ветках вполне достаточно, чтобы повосхищаться
их бледной, зыбкой, увядающей красотой. Инна и Алена усиленно восторгались, а
Леонид, навьюченный огромным рюкзаком, в это время рыскал туда-сюда в поисках
подходящей полянки.
Наконец полянка нашлась, да не простая, а снабженная
маленьким деревянным столиком и лавками. Имелось даже кострище, а рядом
валялись словно нарочно приготовленные колышки для того, чтобы укрепить в них
шашлычные шампуры. Шампуров-то, кстати сказать, не было: Алена свои не привезла,
уверенная, что они имеются у Тюлениных, а те отчего-то вытаращили глаза: какие
у нас шампуры? Откуда?! Пришлось брать с собой из дому ножи и теперь
обстругивать веточки, причем для замены нужны были не какие попало ветки, а
желательно ивовые. Искали иву, нашли вербу, что, по сути, одно и то же.
Впрочем, все это были приятные хлопоты, так же как и выяснение отношений с
Леонидом насчет того, кто будет разжигать костер.
Если честно, Алена только и мечтала, чтобы эта участь выпала
ей. Она обожала разводить костры! Но не станешь же в присутствии мужчины
заявлять о некоторых своих неженских пристрастиях! Неловко. Еще обидится, что
ему не доверяют. Ну а коли он сам нравственно попятился, тут-то женщина
быстренько коня на скаку остановила!
