– Глобализация, сэр, – сообщил я.
Эдгар застонал в трубку. Потом сказал:
– Меня жена убьет. У нас медовый месяц. Она, между прочим, ведьма! А меня вызывают в какой-то там Узбекистан!
– Эдгар, тебе не идет говорить «какой-то там», – снова не удержался я от ехидства. – Как-никак в одном государстве раньше жили. Считай это своим отсроченным патриотическим долгом.
Но Эдгар явно не был расположен ни к сарказму, ни к пикировке. Тяжело вздохнул, потом спросил:
– Как мне тебя найти?
– Звони, – просто ответил я. И прервал связь.
– Инквизиция, – понимающе кивнул Алишер. – Спохватились. Им тут работка найдется.
– Для начала бы свои ряды почистили, – сказал я. – Ведь кто-то орудует у них в конторе.
– Не обязательно, – попытался вступиться за Инквизицию Алишер. – Это может быть Инквизитор в отставке.
– Да? И откуда тогда люди узнали, что Гесер направил нас в Самарканд? Он сообщил только Инквизиции!
– Среди предателей есть и Светлый целитель, – напомнил мне Алишер.
– Ты хочешь сказать – Высший Светлый из нашего Ночного Дозора? Целитель? И он работает на врага?
– Да хоть бы и так! – упрямо сказал Алишер.
– У нас в Дозоре был только один Светлый целитель высшего уровня, – спокойно напомнил я. – Только одна, точнее. Моя жена.
Алишер осекся. Замотал головой:
– Прошу прощения, Антон! Я не имел в виду ничего подобного!
– Ай, хватит ссориться! – прежним дурашливым голосом сказал Афанди. – Шурпа остыла! Что хуже остывшей шурпы? Только горячая водка!
Он воровато огляделся и провел рукой над пиалами с шурпой. От остывшего бульона снова пошел пар.
– Афанди, как нам поговорить с Рустамом? – повторил я.
– Шурпу ешь, – буркнул старик. И подал нам пример.
Отломив кусок лепешки, я принялся за шурпу. Что поделать, Восток есть Восток. Прямо отвечать здесь не любят. Наверное, лучшие в мире дипломаты – восточные. «Да» и «нет» не говорят, но это вовсе не значит, что они воздерживаются…
Только когда и я, и Алишер доели шурпу, Афанди со вздохом произнес:
– Наверное, Гэсэр сказал правду. Наверное, он может потребовать от Рустама ответа. Одного ответа на один вопрос.
Что ж, это уже маленькая победа!
– Сейчас. – Я кивнул. Вопрос, конечно же, надо было задать правильно и так, чтобы не оставить возможности двусмысленного ответа. – Минутку…
– Зачем ты спешишь? – удивился Афанди. – Минутку, час, день… Думай.
– Я в принципе готов, – сказал я.
– И что? Кого ты будешь спрашивать, Антон Городецкий? – Афанди усмехнулся. – Тут нет Рустама. Мы поедем к нему, и ты задашь свой вопрос.
– Тут нет Рустама? – Я едва не потерял дар речи.
– Нет, – твердо ответил Афанди. – Прости, если какие-то мои слова ввели тебя в заблуждение. Но нам придется поехать на плато демонов.
Я подумал, что начинаю понимать Гесера, разругавшегося с Рустамом. И что Мерлин, несмотря на все свои злодеяния, был все-таки добрейшей души и великого терпения Иной. Потому что Афанди – это Рустам. К гадалке не ходи!
– На одну минуточку я… – Афанди поднялся и двинулся к дверке в углу чайханы. На двери был нанесен трафаретом понятный без перевода мужской силуэт. Что интересно – двери с женским силуэтом не наблюдалось. Видимо, проводить время в чайхане женщины Самарканда не привыкли.
– Ну и фрукт Рустам, – пробормотал я, пользуясь возможностью. – Сухофрукт. Урюк упрямый.
– Антон, а ведь Афанди – не Рустам, – сказал Алишер.
– Ты что, поверил?
– Антон, десять лет назад Рустама узнал мой отец. Я тогда не придал этому особого значения… ну, жив древний Высший, ну и что с того? Много их отошло от дел, живут себе незаметно среди людей…
– Ну?
– Отец знал Афанди. Лет пятьдесят, наверное, знал.
Я задумался.
– А как именно отец тебе рассказал про Рустама?
Алишер наморщил лоб. Потом очень четко, будто читая с листа, произнес:
– Сегодня я видел Великого, которого семьдесят лет никто и нигде не встречал. Великого Рустама. Друга, а потом врага Гесера. Я прошел мимо. Мы узнали друг друга, но сделали вид, что не видим. Хорошо, что такой маленький Иной, как я, никогда с ним не ссорился.
– Ну и что? – Настал мой черед спорить. – Твой отец мог наконец-то узнать Рустама, замаскировавшегося под Афанди. Об этом и сказать.
Алишер задумался и признал, что да, могло быть и так. Но он все же считает, что отец говорил не об Афанди.
– Все равно нам это ничего не дает. – Я махнул рукой. – Ты же видишь, какой он упрямый. Нам придется идти с ним на плато демонов… кстати, что это такое? Только не говори мне, что на Востоке есть демоны, которые живут на каком-то плато!
Алишер усмехнулся:
– Демон – это сумеречная форма Темных магов высокого уровня, чья человеческая природа искажена Силой, сумраком и Тьмой. На первом занятии учат. Нет, плато демонов – человеческое название. Это горная местность, где стоят валуны причудливой формы – будто окаменевшие демоны. Люди туда не любят заходить. Ну, только туристы…
– Туристы – не люди, – согласился я. – Значит, обычные суеверия?
– Нет, не суеверия. – Алишер посерьезнел. – Там была битва. Большая битва Темных и Светлых, почти две тысячи лет назад. Темных было больше, они побеждали… и тогда Великий Светлый маг Рустам применил ужасное заклинание… никто и никогда больше не применял в бою Белое Морево. Темные окаменели. И не рассосались в сумраке, а так и вывалились в обычный мир – каменными демонами. Люди говорят правду, хоть и не знают об этом.
У меня вдруг сжало сердце. Холодным, скользким, отвратительным воспоминанием. Я стою перед Костей Саушкиным. И далекий голос Гесера шепчет в голове…
[14]
– Белое Марево, – сказал я. – Заклинание называется «Белое Марево». Доступно лишь Высшим магам, требует максимального сосредоточения и полной прокачки Силы в радиусе трех километров…
Слова Алишера будто сорвали какой-то замок в моей памяти. И открылась скрипучая дверца шкафа, в котором затаился древний скелет, оскалившийся в костяной ухмылке…
Гесер дал мне не просто голое знание. Он передал целый кусок своей памяти. Щедрый подарок… почти такой же, какой получился у данайских плотников.
* * *
…Камень жжет ноги сквозь мягкие кожаные туфли, потому что камень раскален докрасна, и даже наложенные на одежду чары теряют свою силу. А впереди дымится чье-то тело, наполовину ушедшее в размягчившийся камень. Не у всех соратников чары выдержали Молот Судьбы.
