Книга И плачут ангелы, страница 29. Автор книги Уилбур Смит

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «И плачут ангелы»

Cтраница 29

— Сынок!

Мунго сделал шаг вперед, но Роберт метнулся к двери, ловко увернувшись от протянутой руки отца. По веранде зашлепали босые ноги убегающего малыша. На секунду Мунго застыл, с тоской глядя вслед сыну, потом тряхнул головой и подошел к постели, где неподвижно вытянулась жена.

Робин исхудала настолько, что бледное лицо заострилось. Закрытые глаза глубоко ввалились в почерневшие глазницы. Волосы, отдающие на висках сединой, казались сухими и хрупкими, как зимняя трава высохшего вельда. Мунго притронулся ко лбу жены, и Робин вдруг затряслась в приступе лихорадки: железная кровать задрожала, зубы застучали так, будто вот-вот разобьются, точно хрупкий фарфор. Пальцы Мунго ощутили невыносимый жар, и генерал резко поднял взгляд на стоявшую рядом Элизабет.

— Хинин давали?

— Я уже дала ей больше, чем следовало, — сто гранов, и никакого толку… — Элизабет замолчала, не в силах сообщить худшее.

— Ну-ка признавайся, в чем дело?

— Мама перестала принимать хинин шесть недель назад. Она хотела дать малярии возможность полностью развиться, чтобы доказать свою теорию.

Пораженный Мунго уставился на девушку.

— Но ведь ее собственные исследования… — Он покачал головой в недоумении. — Она же сама показала, что большие дозы хинина после перерыва в приеме… — Мунго осекся, точно слова могли вызвать привидение, которого он больше всего боялся.

Элизабет знала, что так пугает Сент-Джона.

— Мама совсем бледная… — Прошептала девушка. — И никак не реагирует на хинин. Я ужасно боюсь…

Мунго инстинктивно обхватил Элизабет за плечи, и она прижалась к нему. Между Мунго и близнецами всегда существовали особые отношения: девочки охотно ему помогали, став его тайными союзниками в миссии Ками — с того самого дня, когда он прибыл туда, едва живой от загнившей огнестрельной раны. Хотя в те времена близнецам едва исполнил ось десять лет, они не смогли устоять перед странным обаянием Сент-Джона, которое очаровывало женщин любого возраста.

— Мы с Вики прогневили судьбу, сообщив вам, что мама при смерти.

— Ну хватит! — Мунго слегка встряхнул девушку. — Она ходила в туалет? — И чтобы скрыть смущение, грубо переспросил: — Когда она мочилась в последний раз?

— Вчера вечером… — уныло ответила Элизабет.

Мунго подтолкнул ее к двери.

— Нужно заставить Робин пить. В моей седельной сумке лежит бутылка коньяка. Захвати еще лимонов из сада, сахар и большой кувшин кипятка.

Мунго поддерживал голову Робин, пока Элизабет заставляла мать пить обжигающую жидкость маленькими глотками. В беспамятстве Робин отбивалась, напуганная лихорадочными кошмарами. Затем малярийный озноб вдруг перешел в иссушающий тело жар, и Робин принялась жадно глотать воду, хотя и не узнавала тех, кто ее поил. Она настолько ослабела, что не могла самостоятельно приподнять голову, и Мунго пришлось ей помочь. Его сильные жесткие руки оказались неожиданно нежными, поддерживая подбородок Робин и утирая стекающие с губ капли.

— Сколько она выпила?

— Больше четырех пинт, — ответила Элизабет, проверив уровень воды в кувшине.

Солнце клонилось к закату, в комнате потемнело. Элизабет подошла к двери и выглянула на дорогу с перевала.

— Вики и Джубе давно пора бы вернуться, — заметила она.

Робин вскрикнула. Закрыв дверь, девушка поспешила к постели больной.

Опускаясь на колени рядом с Мунго, Элизабет вдруг почувствовала острый аммиачный запах.

— Мне нужно переодеть маму, — тихонько сказала она, отводя взгляд.

Мунго не двинулся с места.

— Она моя жена. Вики и Джуба еще не вернулись, а одной тебе не справиться.

Кивнув, Элизабет стянула с матери покрывало.

— Господи милостивый! — хрипло прошептала девушка.

— Именно этого мы и боялись… — безнадежно сказал Мунго.

Ночная рубашка Робин задралась, обнажая бледные бедра. Рубашка, как и матрас, промокла насквозь, но это было не желтое пятно, которое Мунго и Элизабет так надеялись увидеть. Потерянно глядя на мокрую простыню, Мунго вспомнил грубый стишок, который распевали добровольцы в отряде Джеймсона:


Если ты малярию схватил

И моча чернее чернил,

Это цвет ангела смерти,

Он тебя крылом осенил.

Скоро рыть нам новую яму

В длинном ряду могил.

Мунго и Элизабет безнадежно смотрели на жуткое пятно, черное, как свернувшаяся кровь: почки пытались вывести из тела погибшие красные кровяные тельца, недостаток которых и делал кожу белой как мел. Малярия превратилась в нечто гораздо более страшное и смертельное.

На веранде вдруг послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге застыла Виктория. Девушка светилась необычайной хрупкой красотой юности, впервые познавшей чудо любви.

— Вики, где ты пропадала? — спросила Элизабет и, увидев за спиной сестры высокого молодого человека, тут же все поняла по его удивленному и одновременно гордому виду.

Элизабет не почувствовала ни зависти, ни злости, а лишь мимолетную радость за сестру. К Гарри Меллоу она никаких чувств не испытывала и просто дразнила Вики, притворяясь влюбленной. На самом деле Элизабет любила другого, но он был недосягаем, и она давно с этим смирилась. Радость за сестру сменилась печалью неразделенной любви. Вики неверно истолковала выражение лица Элизабет и прижала руку к груди, словно стараясь унять вспыхнувший страх.

— Что стряслось? Лиззи, в чем дело?

— У мамы черноводная лихорадка, — грустно ответила Элизабет.

Пояснений не требовалось: близнецы выросли при больничке и знали, что гемоглобинурийная лихорадка весьма избирательна и поражает только белых, причем, согласно исследованиям самой Робин, заболевание связано с употреблением хинина, которым пользуются исключительно белые. За годы работы в миссии Робин пришлось лечить около пятидесяти больных черноводной лихорадкой — сначала бродячих торговцев и старых охотников на слонов, позднее добровольцев из отряда Джеймсона, а также поселенцев и золотоискателей, толпами поваливших за реку Лимпопо.

Близнецы знали, что из пятидесяти больных выжили всего трое. Остальные лежали на маленьком кладбище за рекой. Робин практически получила смертный приговор.

Вики бросилась к матери и встала на колени возле постели.

— Мамочка! — прошептала девушка, чувствуя себя ужасно виноватой. — Надо было мне пораньше вернуться!

Робин обложили нагретыми в костре речными булыжниками, обернув их в одеяла, и накрыли сверху четырьмя меховыми накидками. Она слабо попыталась сбросить накидки, но Мунго удержал ее. Кожа Робин совсем высохла, глаза блестели тусклым блеском обкатанного водой кварца.

Закатное солнце коснулось верхушек деревьев, и комнату озарило оранжевое сияние. Лихорадка пошла на убыль, вытекая из пор на мраморно-бледной коже, точно сок из раздавленных стеблей сахарного тростника. Крупные бусинки пота выступили на лбу и подбородке — капельки сливались вместе, текли ручейками, насквозь промочили волосы, словно Робин окунулась в воду с головой. Мунго не успевал вытирать пот, заливающий глаза больной: меховая накидка намокла, тонкий матрас пропитался влагой, по сухому земляному полу под кроватью стучали капли — будто дождь шел.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация