– Почему у вас в основном женщины? Вы пишете много и разное, но почему по преимуществу женщин – и такие причудливые сюжеты? Либо добрые, вроде ведьмы, играющей на скрипке посреди луга, либо русалки, пожирательницы мужчин.
Его взгляд изменился. От пристального, видящего ее насквозь, до более спокойного, исполненного любопытства.
– Почему вы считаете, что женщина на лугу – это ведьма?
– Потому что там ощущается власть и ее наслаждение этой властью, не меньшее, чем музыкой.
– Вы правы. Она застигнута в момент слияния: ее музыка, ее волшебство. Если бы картина по-прежнему была у меня, я бы отдал ее вам, потому что вы все это поняли. Но куда бы вы ее повесили?
– Это небольшая проблема, – согласилась она. – Но еще раз, почему почти всегда женщины?
– Потому что они обладают силой. Жизнь исходит от них, и в этом их волшебство. Пока этого достаточно.
Он отбросил карандаш.
– Нужно найти подходящее платье. Что-то, что обладало бы неким движением.
Поскольку она не была уверена, что он согласится, то не спросила, можно ли посмотреть, что он нарисовал. А просто подошла и посмотрела.
О… Ее лицо, тело – в самых разных ракурсах…
– Проблема? – спросил он, увидев ее растерянность.
– Как отражение в трельяже примерочной…
Она повела плечами.
– Вы слишком много видите.
Он увидит больше, когда уговорит ее позировать ню, но не все сразу.
– Итак…
Он снова взял стакан с кофе.
– Теперь дела.
– Вам необязательно помогать мне с делами. Я получила новое платье.
– Все равно мне нужно забрать почту.
Он оглядел мастерскую.
– И нужно выйти отсюда.
– Да, конечно, дайте мне минуту.
Оставшись один, он вынул телефон, снова включил. Увидел дюжину сообщений, видеосообщений и эсэмэсок, отчего мгновенно разболелась голова. Положительно необходимо выйти.
Все же он задержался, чтобы ответить на несколько самых важных посланий, и убрал телефон. Вышла Лайла – в капри и топе, в которых пришла сюда.
– Платье в сумке. Я действительно могу его забрать?
– Да. Это же не мое платье.
– И все же…
– Я же сказал, возьмите.
– Но у него должна быть владелица, она его не потребует?
– Его оставила Хлоэ… а может, Кора, сто лет назад. И она, кем бы ни была, знает правила. Если оставить вещи здесь больше чем на два месяца, – он мягко подтолкнул ее к лифту, – они либо окажутся в гардеробной, либо в мусоре. Иначе тут бы все было ими завалено.
– Сурово, но справедливо. Кора. Сестра? Модель? Подружка?
– Единокровная сестра со стороны отца.
И поскольку одно из сообщений было от Коры, его мысли снова вернулись к Оливеру.
– Завтра выдадут его тело.
Она коснулась его руки:
– Это хорошо. И означает, что вы сможете заказать заупокойную службу, попрощаться.
– Это означает эмоциональный цирк. Но что тут можно поделать? Ни к чему вытаскивать метлы, пока слоны не закончат танец.
– Понимаю, – ответила она, немного подумав. – Вы нелестно отзываетесь о семье.
– Сейчас я чувствую, что немного устал от своей семьи.
Он схватил ключи, темные очки, маленький матерчатый мешочек.
– Положите в свою сумку. Это для почты.
Она не могла поверить, что для почты нужен мешок, но послушалась.
Он сунул ключи в карман, нацепил очки.
– Просто такое тяжелое время, – заметила она.
– Вы не представляете.
Он повел ее на улицу.
– Вам следует прийти на похороны.
– О, не думаю…
– Определенно. Вы немного отвлечете их и сохраните ясную голову в минуты кризиса. А там будет немало кризисов. Я пришлю за вами водителя. В десять утра.
– Я не знала его.
– Между вами существует связь, и вы знаете меня. Люк поедет с вами. В воскресенье. Воскресенье вас устраивает?
Солги, приказала она себе, но знала, что не сможет.
– Вообще-то это мой свободный день, между Килдербрандами и Ловенсштайнами, но…
– Тогда все в порядке.
Он взял ее за руку и повел в противоположном направлении.
– Я собиралась домой.
– Сначала одна остановка. Здесь.
Он показал на дорогой женский бутик.
Ожидая зеленый свет, пропуская огромный грузовик фирмы доставки, она получила секунду, чтобы перевести дыхание.
– Аштон, не посчитает ли ваша семья мой приход на похороны вашего брата вторжением любопытной случайной соседки?
– Лайла, у меня двенадцать братьев и сестер, многие из которых имеют мужей и жен, бывших мужей и жен, детей, приемных детей. У меня множество теток, дядей, бабушек и дедушек. И ничто не считается вторжением.
Он потащил ее через улицу, обогнув женщину с вопящим ребенком в коляске, и почти втолкнул в магазин: высокий стиль и яркие краски. А цены!
– Джесс.
– Аш.
Стройная блондинка в черно-белом мини и красных босоножках на невероятных каблуках подставила Ашу щеку.
– Приятно видеть тебя.
– И мне тебя. Ну как, нашла ты что-нибудь или нет?
– Есть пара вещей, которые, кажется, подойдут. Это твоя модель? Я Джесс.
– Лайла.
– Ты прав насчет красного, – сказала она Ашу. – Думаю, я знаю, что подойдет. Идите в заднюю комнату.
Она повела их в невероятно забитую кладовую и сняла с тремпеля два красных платья с широкой юбкой.
– Не это. Это.
– Точно.
Прежде чем Лайла успела разглядеть платья, Джесс повесила одно на тремпель и протянула другое.
Аш растянул широкую юбку с оборками и кивнул.
– Должно получиться, но под ним мне нужен цвет.
– С этим все в порядке. Думаю, это вот подойдет. Вместо нескольких объемных нижних юбок здесь внизу разноцветные оборки. А если не подойдет, найду портниху, чтобы сшить то, что нужно.
– Давай посмотрим.
Он сунул юбку и платье Лайле.
– Примерьте.
– Но у меня дела, – напомнила она.
– Успеется.
– Позвольте показать вам примерочную, – вкрадчиво включилась Джесс, выталкивая Лайлу из кладовой и вталкивая в примерочную с чертовым трельяжем.
