– Может, зайдешь? Я тебя ужином накормлю.
– Спасибо, Леночка, не могу, у меня важная встреча. В другой раз.
Лена выбралась из машины, и Нонна Михайловна со стыдом и горечью осознала, что она бросила ее в горе, что за ежедневной суетой самый близкий ей человек, не считая брата, оказался менее важным, чем договоры, платежи и прочая ерунда.
– Поехали со мной. Я не могу отменить встречу, а тебя взять могу. Поедем, Леночка.
– Спасибо, – засмеялась та. – Не хочу. Ты лучше ко мне просто так зайди как-нибудь.
Нонна не ответила: зазвонил мобильный, и она долго о чем-то разговаривала. Лена стояла около машины, смотрела по сторонам, удивлялась, как громко раскричались воробьи на небольшой акации, и не догадывалась, что больше никогда не увидит Нонну Михайловну.
– Лена, – Нонна бросила телефон на сиденье, – Пахомов, охранник, который сегодня не вышел на работу, убит.
– Как? Кто тебе сказал? – Лена засунула голову в машину.
– Сообщил начальник охраны. А убит он дома двумя выстрелами. Больше я ничего не знаю. Пока, Леночка, я опаздываю. До завтра.
Лена посмотрела вслед отъезжающей машине и направилась к своему дому, не заметив на лавочке, скрытой кустами сирени, соседских девочек. Когда-то на этой лавочке ее ждал Павел, если она задерживалась в институте или просто где-то гуляла. Впрочем, тогда она редко гуляла без него. Когда из ее жизни исчез Павел, видеть лавочку стало больно, и она, проходя мимо, старалась отвернуться, но все равно смотрела и каждый раз заново вспоминала, что Павел никогда больше не будет ее ждать, никогда не обнимет и она никогда не будет счастливой.
Сегодня она не вспомнила о Павле. И не посмотрела на лавочку. Она ее даже не заметила.
Она думала о пропаже приборов. А еще о Сергее Александровиче Курганове.
Дмитрий Михайлович освободился рано и уже к половине шестого подъехал к дому. Он удачно припарковал машину рядом с подъездом и сразу же увидел Иринину «Мазду», которую он подарил ей в прошлом году. Поздоровался с сидящими на лавочке у подъезда старушками, взял почту из ящика и поднялся домой. Квартиру эту в старом сталинском доме он купил, собираясь жениться на Ирине. Она хотела жилье в каком-нибудь новом элитном доме, но он, привыкший к толстым старым московским стенам, решил по-своему. До женитьбы он жил с сестрой Нонной в старой родительской квартире на проспекте Мира. Вопреки логике ту квартиру, где сейчас жила Нонна, он до сих пор считал своим домом, а эту, где жил последние семь лет, мысленно только так и называл: квартира, как будто она его домом не являлась.
Из кухни слышались голоса жены и домработницы. Лера, студентка третьего курса технического вуза, он забыл какого, подрабатывала у них уже год, приходя трижды в неделю. Лера была дочерью одной из многочисленных подруг Нонны, и сестра попросила его пристроить девчонку на какую-нибудь работу, не отнимающую много времени. В то время они с женой в очередной раз искали домработницу, с которыми Ирина с завидной постоянностью ухитрялась портить отношения, что всегда его удивляло: работали женщины добросовестно, и увольнять их он не видел никаких причин. Исключение составляла только Нина Ивановна, помогавшая им на даче, выгнать ее Ирина никогда не пыталась. Нина Ивановна работала у них больше тридцати лет, хозяином считала его, хозяйкой – Нонну, а на Иру не обращала внимания.
Лера ему сразу понравилась. Немногословная серьезная девушка со светлыми волосами, собранными в хвост, напомнила ему Лену, хотя была на нее совсем не похожа. И он неожиданно для себя предложил ей помогать им по хозяйству. Он был уверен, что девчонка откажется, но она согласилась и с тех пор убирала квартиру, покупала продукты, сдавала белье в прачечную и, казалось, совсем не тяготилась непрестижной работой. Ирина, сразу потребовавшая, чтобы девушка приходила только в рабочее время, Лерой вроде бы была довольна, во всяком случае, никаких жалоб на нее он от жены не слышал.
Он разделся, прошел по коридору и на пороге кухни услышал голос жены:
– Ну что, не вспомнила, где серьги?
Ирина сидела за столом спиной к нему, а домработница возилась у плиты.
Лера замерла и, повернувшись, увидела хозяина.
– Дмитрий Михайлович, простите, я не могу больше у вас работать.
Она сказала это спокойно, не тихо и не громко, как будто ее только что не обвинили в краже, и Дмитрий Михайлович почувствовал, как его заполняет слепая ненависть к сидящей за столом очень красивой женщине. Ирина тоже повернулась, посмотрела на него и скривила губы.
Несколько дней назад жена пожаловалась ему, что не может найти гранатовые серьги, которые он подарил ей на какой-то Новый год. Серьги были недорогие, серебряные, но авторской работы, под старину, очень похожие на те, что носила его бабушка и которые хранились у Нонны. Ирине они не понравились, хоть она и не подала виду. Жена предпочитала золото, а любое серебро считала дешевкой. Она, как ему казалось, даже не надела их ни разу.
Ира сказала, что серьги пропали, и он равнодушно посоветовал ей поискать получше. Ему даже в голову не могло прийти, что жена обвинит в пропаже недорогих сережек Леру.
Он смотрел на сидящую напротив красавицу и не понимал, как произошло, что эта злобная баба оказалась его женой, и боялся, что сейчас придушит ее или прибьет до смерти.
За прошедшие годы он несколько раз чувствовал такую же ненависть и отвращение к Ирине, но вспышки эти были редкими и проходили бесследно. Сейчас жена совсем не казалась ему красивой, он подумал даже, что она похожа на хорька.
– Дмитрий Михайлович, заприте за мной дверь, пожалуйста. – Лера слегка отодвинула его, выходя из кухни, и он пошел за ней.
– Как вам угодно, Лера, – произнес он, радуясь, что не дрожит голос. – Я что-то не могу сообразить, сколько я вам должен.
Был конец месяца, и необходимо было выдать зарплату Лере.
– Я тоже не могу сообразить.
Лера положила ключи на тумбочку, накинула курточку и, открывая дверь, слегка повернулась к нему. Только тогда он заметил, что глаза у нее в слезах. И щеки тоже.
Дмитрий Михайлович запер дверь, постоял, ни о чем не думая, и направился к старому креслу, привезенному из родительской квартиры. Он так и сидел в кресле весь вечер, закинув руки за голову и закрыв глаза, и, когда услышал близко шаги жены, произнес:
– Не подходи.
Во дворе было шумно: кричали дети, галдели птицы, две собаки рвались с поводков друг к другу, и Лена не сразу услышала «Побудь со мной»: телефон лежал в сумке.
– Ты где? – как всегда, спросила Люся.
– Около дома.
– И я около дома, – голос подружки звучал грустно. – Приходи завтра пораньше, будем следствие вести. Все-таки хоть какое-то развлечение.
– Люся, Пахомов убит, – не слушая ее, доложила Лена.
– Что? Откуда ты знаешь? От Нонны? – догадалась подруга и решительно приказала: – Выпить купи. И пожрать чего-нибудь, я с утра не ела. Я сейчас приеду.
