— А как он обращался с детьми?
— Он очень любил Анжелу. А с мистером Томом… Он хотел, чтобы сын участвовал в его делах, и не терпел, когда тот садился за пианино. Мистеру Тому было тяжело здесь, и в конце концов он ушел. После этого в доме стало легче дышать, и так было до самой смерти хозяина. А потом — новое несчастье: мать и дочь перестали понимать друг друга, и мисс Анжела ушла из дома. Перешла жить в коттедж. Моя жена тоже пошла с мисс Анжелой. Она тогда уже не ладила со мной. Они так и живут сейчас там — моя жена прислуживает мисс Анжеле.
— Дети Торенса росли на твоих глазах. Какого ты мнения о Томе?
Сэнди хмуро посмотрел в свой пустой стакан.
— Мистер Том был хорошим мальчиком, мы с ним очень дружили. Он часто заходил в мою комнату и разговаривал со мной. Он был добрый, расспрашивал меня о моем прошлом, моих родителях… Он очень переживал, что мои отношения с женой разладились. Мистер Том жаловался, что не может больше жить с отцом. Как только мистер Торенс уходил на работу, его сын садился за пианино и играл часами. Это был гениальный мальчик. Он не знал нот, но ему было достаточно услышать мелодию, и он мог ее повторить. Отец не разрешал ему брать уроки музыки, но они были и не нужны. Лучше играть он бы все равно не стал. Когда мистер Том уходил, он зашел езда и пожал мне руку на прощанье. Я был так растроган, что схватил его руку и поцеловал, а когда он ушел, я долго плакал…
— У тебя в стакане уже пусто, Джон. Может быть, повторим?
Сэнди с трудом поднялся на ноги и заковылял к бару.
— Вам тоже налить, мистер Уоллес?
— Нет, спасибо, мне достаточно. Он вернулся с новой порцией виски.
— Ну а мисс Анжела, — продолжал спрашивать я, — как ты ладишь с ней?
— В детстве, мистер Уоллес, она была привязана ко мне, но потом все изменилось. Она вдруг невзлюбила меня, думаю, что здесь не последнюю роль сыграла моя жена.
— А с братом она дружила?
— Они были очень близки. Когда они были вместе, на них было приятно смотреть. А потом он ушел из дому, и мисс Анжела так переменилась, словно в ее жизни закатилось солнце. После смерти отца мисс Анжела ушла жить в коттедж, захватив с собой мою жену. С тех пор я ее не видел.
Сэнди осушил свой бокал и вздохнул, его одутловатое от пьянства лицо было печальным.
— Мистер Торенс умер неожиданно?
— Нельзя сказать, чтобы так уж неожиданно.
— Что ты имеешь в виду, Джон?
— Он был горячий человек, даже очень… Вспыльчивый… А сердце у него было слабое. Доктора много раз предупреждали, чтобы он не волновался, но он не обращал на это внимания и делал по-своему.
— Ну а люди, с которыми у него были деловые отношения, ладили с ним? Он с ними не ссорился?
— Он часто ссорился со всеми.
— Даже с мисс Анжелой?
— С ней только один раз. Из-за мистера Тома.
— Когда это было, Джон?
— В тот день… — он вновь отхлебнул из бокала.
— Ты слышал, как они спорили? Мисс Анжела повышала голос?
— Я не подслушиваю, — с достоинством сказал слуга. — Я только слышал, как она произнесла имя мистера Тома. Это было довольно громко. Потом она ушла.
— Ты говорил об этом инспектору?
— Он меня не спрашивал. Это был чисто семейный разговор. Зачем мне было говорить об этом?
— Я разыскиваю мистера Тома. Это очень важно. Ты можешь мне помочь?
Сэнди покачал головой:
— Я бы очень хотел, чтобы вам это удалось, мистер Уоллес. Я так скучаю без него, мне бы было очень приятно снова поговорить с ним. Но с тех пор как он ушел из дому, я о нем ничего не слышал.
— Я объясню тебе, почему должен его найти. Дело в том, что одна женщина завещала ему сто тысяч долларов. Это мисс Ангус. Ее убили. Но он ничего не знает о завещании и, возможно, нуждается. Сто тысяч долларов, Джон, сам понимаешь…
Я подождал, ожидая реакции.
— Убили пожилую женщину? — спросил Сэнди, глядя на меня вытаращенными глазами.
— Да. Убийца, должно быть, знал, что она хранила деньги дома. Он искал деньги, но ничего не нашел. За несколько дней до гибели мисс Ангус отнесла их в банк, и теперь они ожидают мистера Тома.
— Я и в самом деле не знаю, где он, мистер Уоллес. Я со вздохом встал и направился к двери.
— И последнее, — сказал я, останавливаясь. — Твой сын Хэнк заправляет делами в «Блэк Кэзет». Верно?
Сэнди вздрогнул и отпрянул, прислонившись к спинке стула.
— Верно, — сказал он тихим, дрожащим голосом.
— Когда я пришел сюда первый раз и разговаривал с твоей хозяйкой, ты позвонил своему сыну и сообщил о моем визите так?
Сэнди ничего не ответил. Он закрыл глаза и словно окаменел в своем кресле.
— Что же ты молчишь?! — гаркнул я.
— Я разговариваю с сыном каждый день, — пролепетал негр.
— Ты говорил ему обо мне?
— Мой сын хочет знать все, что происходит в доме, — ответил он после длительной паузы.
— Ладно, Джон, — сказал я, заканчивая разговор, — можешь расслабиться.
Теперь я знал, кто размалевал мою стену и угостил меня ударом по черепу.
Я вышел, но Сэнди был настолько взволнован, что, по-моему, даже не заметил этого.
* * *
Вернувшись в агентство, я увидел на столе оставленную мной для Билла записку — мой помощник еще не возвращался. Сев за машинку, я настучал отчет о своем разговоре с Джоном Сэнди.
К тому моменту, когда я заканчивал печатать, было уже пятнадцать минут второго, и я почувствовал, что изрядно проголодался.
Билл вернулся в тот самый момент, когда отчет лег в досье Торенсов. По его лицу было видно, что вернулся он не с пустыми руками.
— Как насчет того, чтобы перекусить? — спросил я, поднимаясь из-за стола.
— Отлично. Я готов проглотить слона.
Мы спустились в ресторан «Трумэн Билдинг», который находился неподалеку, за углом, и заказали бараньи котлеты в сухарях с жареным картофелем и по пинте пива. Обслужили нас мгновенно. Едва мы вытянули свои ноги под столом, как перед нами возникли две огромные котлеты с целой горой жареного картофеля.
— Выкладывай свои новости, Билл, — сказал я, налегая на котлету.
— Эта машина зарегистрирована на имя Хэнка Сэнди месяца три тому назад. Как тебе это нравится?
— Вполне нравится, — ответил я с набитым ртом. — Что еще?
— Есть еще. Я узнал адрес Хэнка: Сигров Роуд, 56 в районе Сэком. Я там уже побывал и кое-что обнаружил. У Хэнка гнездышко на последнем этаже. Я зашел в отделение полиции и поговорил с Томом Лепски. Он был свободен и в хорошем настроении, так что мы немного поболтали. Оказывается, копы знают Хэнка и давно наблюдают за ним. Том показал его досье. Этот парень заявил о себе уже в двенадцать лет: воровство, а позже — изнасилование, избиение малолетних. Настоящая шпана. Потом он вдруг притаился, вроде бы исправился, но Том ему не верит: что-то за этим кроется, но материала никакого нет. Они следят за его домом, но прокурор не дает ордер на обыск. Вот так, Дирк.
