Внезапно с болью в сердце Трейси поняла: полагая, что они с дочерью живут содержательной и цельной жизнью, она смотрела на ситуацию только со своей точки зрения. Никогда раньше ей не приходило в голову, что Люси может не хватать отца, хотя едва ли девочка сама осознавала это.
И теперь, глядя на дочь, весело болтающую с подшучивающим над ней Николасом, Трейси чувствовала, как ее охватывают неуверенность и опасения. Неужели Люси действительно втайне лелеет мысль о мужчине в доме? Об отце?
— Что случилось? — спросил Николас, когда они очутились наедине в кабинете. — По телефону вы показались мне озабоченной.
— Озабоченная — это слишком мягко сказано, — раздраженно возразила Трейси. — Сегодня меня навестил ваш шурин. Он почему-то решил, что у нас с вами роман, и явился сюда с требованием, чтобы мы перестали встречаться. За это он предложил мне десять тысяч фунтов.
— Десять тысяч! — Николас присвистнул. — Вы их взяли?
Трейси взглянула на него с недоумением. Он улыбался, но за улыбкой таилась неуверенность, может быть, даже вина.
— Нет, не взяла. Но я просила вас приехать совсем не поэтому. Мне хочется понять, с чего это ему взбрело в голову, что мы с вами любовники, не говоря уже о попытке запугать и подкупить меня.
Повернувшись к ней спиной, Николас взял с ее стола пресс-папье и нервным движением взвесил его на ладони.
— Николас, что творится? — настойчиво продолжила Трейси, заметив его желание уйти от ответа. — И, пожалуйста, не говорите, что не знаете, — добавила она, отнимая у него пресс-папье. — Ведь совершенно очевидно, что это не так.
Немного помедлив, он пожал плечами и, испытывая явную неловкость, признался:
— По всей видимости, вина тут моя… Хотя у меня не было намерения… то есть я никак не предполагал, что Кларисса способна на такое.
— Подождите минуточку, — нахмурившись, прервала его Трейси. — Вы хотите сказать, что о нашем воображаемом романе Уоррену рассказала Кларисса? Но как подобная чушь могла прийти ей в голову? Все знают, насколько вы привязаны к ней и…
— В этом-то все и дело, — с горечью вставил Николас. — Слишком долго я позволял ей вытирать об меня ноги. Меня тошнит от ее придирок, постоянных упреков и насмешек… попыток выставить меня идиотом. Я уже говорил Клариссе, что, если она больше не любит меня, то нам надо разойтись. Хотя ради детей… Как бы то ни было, Кларисса этого не хочет… во всяком случае, так она мне заявила. Тогда я подумал, не попробовать ли возбудить в ней ревность, заставив поверить в то, будто мною заинтересовалась другая женщина… Женщина, которая не презирает меня и не сравнивает постоянно с другим мужчиной. Кларисса всегда была очень ревнива… и, видимо, затея сработала лучше, чем я мог предположить.
Трейси не верила своим ушам.
— Вы хотите сказать, будто намеренно дали ей понять, что у нас с вами любовная связь, несмотря на то, что в этом нет ни крупицы правды? — в ужасе спросила она.
К чести Николаса, он выглядел искренне смущенным.
— Мне и в голову не могло прийти, что дело зайдет настолько далеко. К тому же я вовсе не говорил Клариссе, что у нас с вами роман, а просто рассказывал ей о вас, восхищался вами… Ну, вы сами знаете… Разве мог я предположить, что она обратиться к Джеймсу… хотя следовало бы. Кларисса всегда бежит к брату со всеми своими проблемами. Он для нее важнее, чем я…
Покраснев, он замолчал, и Трейси поняла, что от ревности страдала не одна Кларисса. Эта история казалась ей все более и более неприятной.
— Вам придется сказать ей всю правду, — решительно объявила она. — И вашему шурину тоже!
Николас побледнел и отвел взгляд.
— Я это сделаю, — пообещал он. — Но не сейчас. Если мне удастся заставить ее понять…
— Нет! — запротестовала Трейси, она была вне себя от гнева. Как только он посмел использовать ее подобным образом, не дав ей знать, не спросив согласия? — Я могу понять ваше желание сохранить семью, — твердо продолжила она. — Но не думаю, что выбранный вами путь верен. Почему бы вам просто не поговорить с Клариссой откровенно? Скажите, что любите ее и вас обижает постоянное сравнение с шурином. Что вы хотите сделать ваш брак счастливым. Ведь для этого есть все основания. Наверняка вы вступили в брак по любви… У вас двое прекрасных детей…
— Один из которых был зачат еще до свадьбы, — сказал Николас, несказанно удивив ее подобной откровенностью. — О, разумеется, я хотел жениться на ней, был безумно влюблен, но Кларисса… Понимаете, я так до сих пор и не знаю, почему она вышла за меня. Потому ли, что любила, или из-за беременности? Иногда у меня даже возникает сомнение, мой ли сын Алек. Видите ли, когда мы впервые познакомились, Кларисса встречалась с женатым мужчиной. Она воспользовалась мной, чтобы отвлечь внимание Джеймса. Он весьма строг в подобных вещах, настоящий моралист.
Слушать все это было крайне неприятно. Трейси испытывала к Николасу чувство жалости с примесью презрения. Что же касается Клариссы…
— Вы должны рассказать жене правду, Николас, — стояла она на своем. — Ваш шурин дал мне двадцать четыре часа на то, чтобы обдумать его предложение. И заверил меня, что, если я откажусь, он найдет способ заставить меня сделать это. Мистер Уоррен пользуется в этом городе большим влиянием, и я не могу позволить себе стать его врагом, каково бы ни было мое мнение о человеке, который верит обвинениям, выдвигаемым против других, даже не пытаясь проверить их. Боюсь, что ничем не могу помочь вам с вашими проблемами. Более того, если вы не скажете ему правду, то скажу я.
— Сделаю что смогу, — согласно кивнул Николас. — Но разубедить Клариссу будет нелегко.
— Неужели? — холодно возразила Трейси. — Вы меня удивляете. По-моему, уверить ее в том, что у нас с вами роман, вам удалось с легкостью. Разве труднее будет сказать ей правду?
— Сделаю что смогу, — повторил Николас.
Однако, провожая его, Трейси чувствовала, что хотела бы иметь больше уверенности в его решимости раскрыть Клариссе истинное положение вещей и помочь разобраться в сложившейся ситуации. Когда он уселся за руль, она спросила еще раз:
— Так я могу не сомневаться в том, что ваша жена все узнает, Николас?
Его улыбка была болезненной и вымученной, но Трейси не имела возможности позволить себе такую роскошь, как жалость. Он ведь не думал о ней, когда легкомысленно, не предупредив, втянул ее в эту авантюру. Кроме того, он и Кларисса, по всей видимости, стоят друг друга. Она не уважала взрослых людей, с детской бездумной жестокостью играющих чувствами друг друга.
Без сомнения, любой счастливый брак, и вообще любые достойные уважения человеческие отношения подразумевают полное доверие, преданность, взаимную искренность и честность… Если, конечно, чувство, которое люди называют любовью, существует.
Если же то, что связывает Николаса и Клариссу, принято считать любовью, стоит только радоваться, что ей не пришлось это пережить.
