Трейси содрогнулась, представив себе все, что не досказала Энн. Ей стало плохо.
— Нет… только не Люси, — прошептала она. — Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы с ней ничего не случилось!
— Крепитесь… Слезами горю не поможешь, — решительно сказала Энн. — Посидите здесь, пока я позвоню в полицию.
Через полчаса Трейси пыталась ответить на вопросы полицейских, прибывших домой к Филдингам. Мысли ее путались от страха, тоски и чувства вины, голос дрожал и прерывался.
Ей пришлось описать, как Люси была одета. И она с такой ясностью представила себе свою маленькую дочь, прощающуюся с ней этим утром, что чуть было не разрыдалась в голос.
— Успокойтесь, — сказал ей один из полицейских. — Может быть, она просто пошла куда-нибудь с подругой и потеряла счет времени.
Но Трейси знала, Люси никогда бы так не поступила. Кроме того, ее ближайшей подругой была Сузан, которая, запинаясь от волнения, подтвердила полицейским, что Люси собиралась идти прямо домой.
— Есть ли кто-нибудь, кто мог бы ее забрать? Кто-нибудь, кого вы знаете? — осторожно допытывались полицейские. — Отец Люси… бабушка или дедушка… какой-нибудь ваш бывший приятель?
Трейси молча покачала головой.
— Что ж, постарайтесь на слишком волноваться. Наши люди уже ищут ее. Вы в городе недавно, так что неудивительно, если она просто заблудилась. Есть у нее здесь какие-нибудь знакомые сверстники, какое-нибудь место, куда ей могло захотеться пойти?
— Однажды мы гуляли с ней вдоль реки. Видели выдру, потом собаку… Люси ужасно любит собак, — невразумительно начала Трейси. — Я даже пообещала купить ей собаку этой весной…
Она вздрогнула, против своей воли представив себе, что весной может уже быть одна… что Люси, ее драгоценное, беззащитное дитя…
— Я хочу спросить вас об одной вещи, Трейси. Не поймите меня превратно, но все мы иногда срываемся. Не было ли у вас с Люси какой-нибудь размолвки? Может быть, ей просто не хочется возвращаться домой?
Трейси опять покачала головой.
— Нет. У нас были совсем другие взаимоотношения. Она добрый и на редкость послушный ребенок.
— Я могу подтвердить это, — вставила Энн. — Кроме того, уходя отсюда, она казалась совершенно счастливой. Говорила нам, что вы обещали ей на обед приготовить семгу.
— Да, обещала, — подтвердила Трейси. — Она ее очень любит. Это кажется роскошью, но семга гораздо полезнее, чем рыбные палочки из трески… А я очень хочу, чтобы она росла здоровой…
Голос ее сорвался, она закрыла лицо руками и заплакала. О Боже, она так боялась… Не за себя, а за Люси, за свою маленькую Люси.
— Все будет в порядке, — пообещал ей полицейский, и Трейси позавидовала его уверенности.
Потом ей предложили вернуться домой на случай, если Люси сама отыщет обратную дорогу, и она с трудом поднялась на ноги.
— Не беспокойтесь насчет магазина, — проговорила Энн. — Я сменю Пэгги.
Остаток дня прошел для несчастной матери во все возрастающей тревоге и страхе. С ней постоянно кто-нибудь был, но постепенно ее надежды на то, что Люси просто-напросто заблудилась или отвлеклась на что-нибудь, таяли, сменяясь уверенностью в том, что с дочерью случилось что-то непоправимое, ужасное.
И вдруг в пять часов вечера находившаяся с ней в этот момент сотрудница полиции нахмурилась и произнесла напряженным голосом, глядя в окно:
— Трейси, подойдите, пожалуйста, сюда.
С трудом переставляя ноги, она приблизилась, и при виде Люси, вылезающей из темно-синего «ягуара» Джеймса Уоррена, чуть не потеряла сознание от радости.
— Это ваша дочь? — спросила женщина.
Трейси не в силах ничего сказать, молча кивнула, слезы облегчения текли по ее щекам.
Словно сквозь туман она увидела, как Люси доверчиво вложила свою ладонь в его руку, и они направились к двери. Неожиданно остановившись, Джеймс поднял голову и взглянул на окно.
Выражение его лица заставило ее сердце сжаться. Никогда еще она не видела на лице взрослого человека такой смеси сожаления, муки и вины. Это выражение так точно отражало ее собственное состояние, что у нее перехватило дыхание. Не в силах шевельнуться, Трейси ожидала, пока Люси сама взбежит по лестнице. Та ворвалась в комнату, возбужденно крича:
— Мама, ты не поверишь, дядя Джеймс обещал подарить мне на день рождения собаку, если ты согласишься, конечно… И он научит меня, как правильно воспитать ее, чтобы она не вела себя, как Руперт. Только не спаниеля, они слишком суматошные и, кроме того, требуют специальной дрессировки. Спаниели — охотничьи собаки. Вот!
Когда она остановились, чтобы перевести дыхание, женщина-полицейский выступила вперед и ласково поинтересовалась:
— Здравствуй, Люси. Хорошо провела день?
Увидев просиявшее лицо девочки, она негромко обратилась к Трейси:
— Мне надо сообщить, что ваша дочь благополучно вернулась. — Затем повернула к Джеймсу: — Боюсь, мне придется попросить вас задержаться на несколько минут, сэр. Люси не было весь день, и ее мать ничего не знала о ее местонахождении.
— Я могу все объяснить, — спокойно ответил он.
Джеймс выглядел таким усталым и расстроенным, что Трейси, помимо своей воли, поняла, что сочувствует ему.
Когда Трейси увидела Люси, выходящую из знакомой машины, ее вдруг озарило. Говоря полиции, что не знает никого, кто мог бы забрать ее ребенка, она ошибалась. Но хотя Джеймс и угрожал ей, Трейси представить себе не могла, что он способен причинить ей такую боль.
Теперь же, увидев выражение его лица, она инстинктивно почувствовала, что в исчезновении Люси может быть виновен кто угодно, но только не он.
— Думаю, мне лучше будет пройти с вами в участок, — сказал Джеймс женщине-полицейскому и, повернувшись к Трейси, тихо добавил: — Ничего, если я оставлю свою машину внизу? Мне нужно с вами поговорить. Если вы не возражаете, я попозже зайду к вам.
Трейси молча кивнула.
— Благодарю вас.
Голос его звучал, как всегда ровно, но она чувствовала, что за этим спокойствием скрывается мучительная боль.
— Прошу вас следовать за мной, сэр.
Если сотрудница полиции и знала, кто он такой, то это ее нисколько не смутило.
Оставшись наедине с Люси и убедившись в том, что дочь не пострадала физически, и психическое состояние ее тоже в полном порядке, Трейси спросила как можно непринужденнее:
— А как ты встретилась с мистером Уорреном, крошка? Ты ведь знала, что я буду за тебя волноваться…
— Я так и сказала той леди, — с серьезным видом заверила ее Люси. — Сказала, что ты станешь беспокоиться. Но она ответила, что все будет замечательно, и я должна поехать к ней. Еще она сказала, будто ты занята с дядей Николасом, — невинным тоном добавила она.
