Глава двенадцатая, в которой на семейный совет собираются заинтересованные мамы, папы, бабушки, Мастер и Волшебник
Давно в квартире Бологона не было так шумно. В той самой комнате, которая поразила Кнопа разнообразием, теперь сидели самые близкие родственники Кнопа, Димки, Коськи, Левушки. Все взяли отгулы на работе и теперь собрались за круглым столом Бологона у чудесного телевизора, чтобы посмотреть хоть краешком глаза, что происходит с ребятами в Тридевятой земле. Нужно было решать, чем помочь детям.
– Мы, конечно, мало занимаемся нашими детьми, – вздохнула мама Кнопа. – Иначе бы с ними никогда ничего подобного не произошло.
– Да, – поддержал ее папа Кнопа. – Вечно мы куда-то спешим, отмахиваемся от них, вечно нам кажется, что они пристают не вовремя… Стыдно, стыдно и горько!
– Нас тоже не баловали, – попыталась возразить мама Димки. – Мы работали и учились. А что касается такого приключения с моим сыном, то я даже рада. Мужчина должен испытать нечто подобное… Конечно, лучше бы все происходило рядышком, но раз так случилось…
– Наши дети абсолютно правы – мы самые невнимательные на свете взрослые. Что стоило сводить парня в театр? Или даже съездить на рыбалку на озеро. Вместо этого я дал ему задание изучить схему своего нового прибора. И он, представьте себе, справился с этим! Но что же будет, если мы отберем у них все забавы и шалости и усадим за сложные задачи, изучение языков?
– Ничего хорошего не будет! – буркнул Бологон и выключил телевизор.
– Что вы делаете, Бологон? Зачем выключили телевизор? – наперебой стали спрашивать родители.
– Боюсь, если ваши мысли достигнут ушей мальчишек, они раскуксятся. А это им ни к чему.
– Лично я за своего Касьяна ручаюсь!
– И наш Дима не хуже!
– Конечно, конечно. И все-таки! Так будет лучше. Я собрал вас, чтобы предупредить: не надо звонков в милицию и больницы. Как видите, ничего страшного не происходит. Дети ваши выглядят как дети. Ну разве чуточку похудели. А теперь о важном. Скоро к ним присоединятся остальные.
Все заметили, как мамы Кнопа и Левушки побледнели.
– Это мужественный шаг, мальчишки сами решили прийти друзьям на помощь. Причем перемещаться стали самостоятельно. Пока все идет по плану! Подождем, что будет дальше!
– Вы хотите пустить все на самотек?
– Не совсем… Но я ничего не могу предпринять, пока все не соберутся в одном месте. И, наконец, самое важное. Похоже, наши мальчики имели все основания для перемещения в Тридевятую землю. Но пока они вынужденно проводят свои каникулы далеко от дома, нам всем надо хорошенько подумать над этим случаем!
Мамы и папы, бабушки и Мастер согласно закивали…
Когда все ушли, Бологон остался со своими думами и мыслями. И думал он о том, чего не смог добиться ни один колдун, маг или чародей – сделать всex внимательными друг к другу. Отчего и почему даже самых могучих сил не хватало для этого, Бологон не знал. Тайна тысячелетий, неразгаданная и непонятная… Почему все забыли великий и простой закон Внимательности и Сострадания? Кто тот величайший из великих, кто создаст новое лекарство от этой болезни?
Глава тринадцатая, в которой появляется Колдуита-грамотей и поэтита
Король, или по-карамельски Королита, был умным правителем, как и всякий талантливый сочинитель. Ведь хорошее стихотворение, воззвание или закон имеют между собой много общего. Подданным от этого должно быть спокойнее, интереснее и счастливее жить. Для чего же еще сочинять указы, законы и книги?
Прежде чем принимать важное решение, Королита всегда советовался со своими министрами, а в особо важных случаях – с народом.
Вот и сейчас Королита собрал главных советчиков, ответчиков и подсказчиков, чтобы услышать, как поступать с «пленитой».
Обычно на таких собраниях все старались быть если не мудрыми, то хотя бы умными, и специально готовились к подобным посиделкам. Кто-то заранее писал на листке несколько существенных предложений, кто-то запасался выдающимися цитатами, кто-то доставал записи прошлых посиделок и пытался из них выудить что-то подходящее.
– Предлагаю отпустить его на все четыре стороны и наблюдать, что он станет делать в каждой стороне, – предложил Главный королевский подсказчик.
– Нужно поручить ему сделать дело, и пусть себе гуляет смело. А поскольку смелость не знает границ, он обязательно оступится, и вот тут мы его поймаем и будем строго спрашивать, зачем и почему он в Карамелии, – придумал Главный советчик.
– Нужно заказать ему прозу в стихах, – чуть помявшись, предложил Главный ответчик. – Такого у нас еще никто не сочинял. А когда у него ничего не получится, пускай отвечает, почему!
Королита слушал, слушал своих министров и понял, что ничего путевого они не предложат. Пришлось ему думать самому.
И он придумал…
Димка очень волновался, идя на встречу с Королитой. Ведь не каждый день обычному мальчишке приходится разговаривать с правителями государства.
Предводитель сопроводил его до самых дверей Голубого зала.
Охранники распахнули двери, и Димка, холодея от страха и неизвестности, вошел внутрь.
Королита жестом пригласил гостя занять место за небольшим столиком из белого мрамора, за которым обычно подписывал государственные пожелания.
Надо сказать, что Королита, как и всякий хороший поэт, мог не знать каких-то слов из чужого языка, но это не мешало ему быстро понимать собеседника. Ведь говорят же, что солнце и небо везде одно. К тому же Королита не только писал без ошибок на родном языке, но и свободно говорил на акулькинском. В своей громадной библиотеке он выучил даже язык волшебника Бологона, ведь именно он творил чудеса в Карамелии.
– Понимаешь ли ты меня? – спросил он Димку.
Услышав родной язык, Димка немножко успокоился и даже осмелел:
– Ага, то есть да, понимаю, ваше кора….величество.
– Я догадался, что ты послан самим могущественным Бологоном. Наверное, он узнал про беды Тридевятой земли и решил нам помочь. А раз так, я посвящу тебя в нашу главную тайну и, может быть, общими усилиями мы одолеем нашу беду.
– Конечно, одолеем. Выкладывайте, что у вас стряслось?
– Случилось то, что случается нередко с просвещенными народами. Об этом всемогущий Бологон предупреждал еще моего дедушку. В Тридевятой земле царит страшная болезнь, о которой мало кто догадывается. Она происходит от присутствия критиканства и густокрашения.
– Это… когда что? – не понял Димка
– Когда любой поступок вызывает прилив восторга, когда для того, чтобы подружиться, достаточно сказать – будь моим другом. Но ведь точно так же легко сказать обратное! Настоящие чувства стали подменяться видениями, стихи – плетением, наука – болтанием, искусство – кричанием. Появились подражатели и отписыватели. Словом, все настоящее у нас стало потихоньку превращаться в неправдашнее…
