— Радик, ты снова за свое? — сердито шептала Селена. — Хочешь в дурдом загреметь? Мне уже и соседка Басаргиных жаловалась, что ты к ней заходил с приветом от покойного супруга.
— Я виноват, что вижу призраков?
— Попей пустырника! Говорят, помогает! Ты что, не понимаешь? У Мишки отец был психиатром, и у Аллы Николаевны куча знакомых в тех кругах! Как заметят твои чудачества, позвонят, куда следует, и приедут за тобой на специальной санитарной машине!
— Оно им надо? — хмыкнул Радий.
— А как же! Совместное предприятие организовал ты, а с российской стороны руководителем станет Мишка. Вот и подумай, надо или нет.
— Не городи ерунды, — отмахнулся Полонский, и, распахнув балконную дверь, вернулся в комнату.
Михаил делал вид, что читает. Он и сам после возвращения из Англии стал замечать за Полонским некоторые странности, однако старался не обращать на них внимания, списывая все на усталость и нервное напряжение. А оказывается, неадекватное поведение друга не только ему бросалось в глаза. Хлопнула дверь, и резкий голос Аллы Николаевны прокричал из прихожей:
— Я пришла! Селена, Радий! Мишенька! Ставьте чайник!
Миша поднялся с кресла и, выглянув на балкон, окликнул перегнувшуюся через перила сестру приятеля, разглядывающую пролетающие по Садовому кольцу машины:
— Селена! Мама вернулась из театра, зовет пить чай.
Молодая женщина резко отстранилась от перил и, не поднимая головы, проскочила мимо Михаила. Лицо ее покрывали бордовые пятна, глаза были влажны.
Миша вернулся в комнату и тут увидел Радия. На бледном лице его было написано безумие, взгляд устремлен на вытертые обои.
— Какого черта ты на меня так смотришь, проклятый старик? — шептал Полонский в пустоту. — Я не уйду отсюда! Не уйду! Не уйду!
Алла Николаевна, застыв с плащом в руках перед вешалкой, наблюдала за Радием из темных глубин прихожей. Кусая губы, испуганно следила за братом из кухни старшая сестра.
— Радик, что-то случилось? — осведомился Басаргин, кидая красноречивый взгляд на мать.
— Да нет, все в порядке, — шумно сглотнув, через минуту отозвался приятель, убирая потухшую трубку в карман домашних брюк.
Тяжелая струя с шумом вырвалась из крана и ударила в чайник. Дождавшись, когда наберется полный, Селена закрутила вентиль крана и, грохнув чайник на плиту, обернулась к вошедшей на кухню хозяйке. Та держала в руках пожелтевший календарный листок и внимательно вчитывалась в сделанные на нем записи.
— Вот, обнаружила на трюмо. Селеночка, откуда это?
— Это я, Алла Николаевна, нашла в последнем томе Большой Советской Энциклопедии, — откликнулась гостья, — когда прибиралась в кабинете и пыль из книг вытряхивала.
— Спасибо, — пробормотала хозяйка, рассматривая сложенный пополам листок календаря, на котором стояло нынешнее число, только год был 1970-й. Дата была обведена в кружок, под которым виднелась подпись «родился Славик». Рядом шел телефонный номер, а далее следовало: «Вова Юдин, главврач 15-й больницы». И еще ниже красовалась приписка «Не забыть поздравить!!!»
— Я не стала выкидывать. Посмотрите, может, нужный? Если нет, выбросьте сами, а то рука не поднимается. Все-таки памятная дата.
— Это же сегодня, — рассеянно заметила Басаргина. — День рождения Славы Юдина. Ефим всегда звонил в этот день Володе. Профессору Юдину Владимиру Яковлевичу. Володя Юдин — мировое светило в психиатрии, о нем даже статья в энциклопедии есть. Как раз была заложена этим листком. Славик неплохо ладил с нашим Мишенькой, мы пару раз даже отправляли мальчишек в лагерь от Минздрава. Миш! — вдруг крикнула Алла Николаевна, выглянув из кухни, как будто что-то для себя решив. — Неси-ка телефон!
Через минуту Басаргин заглянул на кухню и сунул матери в руку беспроводную трубку стационарного телефона. Алла Николаевна набрала накарябанный на календарном листе номер и, услышав в трубке мужской голос, приветливо проговорила:
— Здравствуйте, можно попросить к телефону Мирослава Юдина?
— У аппарата, — откликнулись на том конце провода.
— Здравствуйте еще раз, Слава, — заулыбалась женщина. — Вас беспокоит вдова профессора Басаргина.
— Алла Николаевна? — обрадованно воскликнул собеседник.
— Приятно, Славочка, что вы помните мое имя, — смутилась та. — Мы с Мишей поздравляем вас с днем рождения. Как поживаете? Как отец?
— Спасибо за поздравления. Искренне тронут. Папа вышел на покой, безвылазно живет на даче, разводит лилии. А я пошел по его стопам. Руковожу подмосковным филиалом папиной клиники.
— Рада за вас. Ну что же, еще раз с днем рождения. Передавайте привет папе.
Басаргина положила трубку и задумчиво проговорила, глядя, как Селена разливает по тонким чашкам кузнецовского фарфора свежезаваренный чай:
— Мне кто-то говорил, что Славик после выхода Владимира Яковлевича на пенсию сначала занял отцовское место в самой больнице, а потом его по-тихому перевели в филиал. История там была какая-то некрасивая. Вроде бы Славу хотели уволить за злоупотребление служебным положением, да из уважения к отцу дело замяли… Ну, да не будем о грустном. Давайте пить чай! Селена! Радий! Мишенька! К столу! Я принесла из театрального буфета вкуснейшие пирожные!
Англия, 1905 год
Дорога из Шотландии в Лондон пролетела незаметно. Альфред размышлял над новыми фактами, которые узнал о семье патрона. Эта информация была настолько интересна, что секретарь примерял ее к ситуации так и эдак, предвкушая изощренную месть. Можно продать полученные от Молли Роуз сведения падким до сенсаций журналистам и ославить сэра Артура на весь мир. Но что это даст? Безумный отец-алкоголик может быть у каждого. На допившегося до белой горячки папашу писателя, за которым охотились демоны, все закроют глаза. Мало того, Артур Конан Дойль в глазах поклонников даже станет героем — при таком никчемном родителе достичь столь внушительных высот! Вот если бы сэр Артур сам погрузился в трясину безумия… Секретарь развернул газету, которую купил на вокзале, и тут же увидел статью во весь разворот. «Признание сестер Фокс» — гласил заголовок, показавшийся Альфреду пророческим. Вот оно, настоящее сумасшествие, в пучину которого можно столкнуть патрона!
Вера в то, что духи покойников могут общаться с живыми, как религиозно-философское течение возникло вовсе не в Англии, как принято считать, а в США. Родоначальницами спиритуализма стали две сестры, которые теперь, по прошествии времени, раскаивались на страницах британской газеты в обмане. Альфред помнил эту историю. В марте 1848 года фермер из Канады Джон Фокс перебрался с женой и дочерями — четырнадцатилетней Маргарет и одиннадцатилетней Кейт — на север штата Нью-Йорк. Вскоре девочки стали слышать по ночам странные звуки — скрипы, стуки, удары. Как-то раз Кейт проснулась с воплем — чья-то ледяная рука гладила ее по лицу. Маргарет, в свою очередь, заверяла, будто кто-то утаскивает у нее одеяло. А мать сестер могла бы поклясться, что по лестнице на чердак беспрерывно ходит нечто невидимое.
