— Я должна, значит, — неторопливо, по слогам повторила за ним Татьяна.
Она словно обкатывала каждую букву языком во рту, как ребенок — леденец.
— Что я еще должна, Леонид Дмитриевич? Выйти замуж за бомжа и наконец-то стать россиянкой? Прикрыть твой зад, когда ты сам не в состоянии решить свои проблемы? А?
— Хватит, Таня. Ты не соображаешь, чем все может закончиться! — Леонид начал терять терпение.
— Ты просто боишься, что наружу всплывет та история с женщиной, которая сгорела из-за тебя.
Слова Татьяны напоминали железные сваи, с силой вбиваемые в твердый грунт.
— Так ведь? Ты за себя боишься. Слизняк.
Леонид оторопел. Его побледневшее лицо исказил страх, быстро сменившийся злобой.
— Я вижу, ты боишься. Тебе страшно, — продолжала Таня. — Только я ни от чего не откажусь. Пусть меня вышвырнут из России, но я скажу обо всем так, как оно и было. Эти выродки, с которыми ты что-то не поделил, получат свое.
— Я их не знаю и ничего с ними не делил, — заявил Леонид и посмотрел на часы, понимая, что зря тратит время на этот бесполезный разговор.
Деньги он ей оставил, помощь предложил, а дальше жизнь сама все расставит по своим местам. Теперь у них разные дороги.
— Ладно. Мне пора. Если что, звони, — произнес он, видя, что Татьяна умолкла. — Скажешь, куда подвезти твои вещи.
В какой-то момент у него возникло непреодолимое желание коснуться руки женщины, лежащей на кровати. Ведь когда-то между ними были совсем иные чувства.
Леонид повел плечом, словно сбрасывая с себя сонливость. Чушь какая-то. Придет же в голову.
— Пока. Желаю удачи, — сказал он, неуклюже развернулся и вышел из палаты.
Таня безмолвствовала, лишь прикусила губу, когда дверь за мужчиной закрылась. Она не заплачет, нет. Не дождетесь!
На лестнице Леонид неожиданно столкнулся плечом к плечу с молодым человеком, который нес охапку гладиолусов.
— Смотри, куда прешь! — бросил он.
Парень что-то пробурчал в ответ, поднялся на пару ступенек и внимательно взглянул на Леонида.
Что-то заставило бизнесмена изучающе посмотреть на незнакомца с цветами.
«Опаньки! Так это ж Денин, тот самый художник, — с изумлением подумал Леонид. — Ван Гог недоделанный, мать его!»
Рот отставного жениха растянулся в ухмылке. Вот уж точно, неугомонный!..
— Пост сдал, пост принял, — обронил он, прислонил ладонь к воображаемой фуражке и быстро скрылся из виду.
«Сука!» — с яростью подумал Саша.
Он тоже узнал Леонида и чуть не выронил букет из-за этого ублюдка. Александр бережно переложил цветы в другую руку.
«Что он тут делал?! Зачем приходил?!»
Ревность мгновенно растеклась по всем сосудам, сердце забилось вдвое быстрее. Он с трудом преодолел огромное желание догнать соперника и отметелить его прямо на лестнице.
Спустя минуту Саша был у Тани. Слава богу, он договорился с врачами, и ей выделили двухместную палату. Ему пришлось сделать солидную доплату, чтобы к его любимой никого не подселяли. Не нужно Тане никаких соседок с вечным нытьем о своих болячках и гуляющих мужьях.
У нее есть он.
А у него — она.
Александр тихо проскользнул в палату. В глаза ему сразу бросились розы и конверт, лежащие на стуле у окна.
— Это снова ты? — спросила Татьяна.
Денин затаил дыхание, вглядываясь в лицо любимой, которое все еще скрывала плотная повязка. Ему стоило громадных усилий оставить вопрос женщины без ответа.
— Забыл что-то? Убирайся, — потребовала она. — И цветы свои с деньгами захвати.
Саша бесшумно вышел за дверь. Руки его тряслись, но в душе все пело и ликовало от радости.
«Она думала, что это Леонид. Таня выгнала лысого придурка! Поэтому тот и сказал на лестнице про сданный пост. Да, сей фрукт ей не пара. — Александр перевел дух. — Всему свое время. Я еще заявлю о себе. Ведь я люблю ее. А настоящее чувство, как известно, не умрет никогда».
Он не слышал, как после его ухода Таня глубоко вздохнула и спросила:
— Кто здесь? Саша? — добавила она шепотом через секунду.
Двое мужчин, облаченных в темные штаны и куртки, молча наблюдали за окнами двухэтажного коттеджа. Свет был только в одном из них. Наконец он погас, и дом погрузился во мрак.
— Сейчас спать лягут. А может, сначала потрахаются, — предположил невысокий мужчина щуплого телосложения.
— Нет, это ванная, — возразил второй, куда более габаритный. — Теперь они пойдут телик смотреть в гостиную либо сразу двинут в спальню.
— Наверняка в гостиную, — выдвинул версию первый. — Время еще детское. Хряпнуть вискарика, шампусика на сон грядущий…
— Это ты поперся бы шампусик пить. — Голос у здоровяка был хриплым, немного гнусавым, словно его мучил насморк. — Ты не видел эту телку, из-за которой его подсвинок бесится. Конфетка.
— Ну и хрен с ней. Чего я там не видел? Сиськи да жопа. У всех баб все одинаковое.
Верзила фыркнул и спросил:
— А если бы эти сиськи были мертвые и кто-то выгрузил бы их из катафалка прямо в твою постель? А? То-то же!..
— Сравнил, — протянул щуплый мужчина и поправил черную шапочку-маску, завернутую на лоб.
Точно такая же балаклава украшала макушку его крупного приятеля.
— Живые бабы — отстой.
— Отстой, — эхом отозвался здоровяк. — Для тебя-то уж точно. Но они пойдут в спальню.
— Спорим, что в гостиную? На жвачку.
— Спорим.
Здоровяк «разбил» ребром левой ладони их руки, сцепившиеся в пожатии.
— Здесь полно комаров, — отметил щуплый мужчина и хлопнул себя по лбу. — Надо было крем взять. Достали уже!
— Тебя дома крем ждет. Небось соскучился по новой игрушке? — ехидно спросил рослый мужик. — Не воняет еще?
— Нет. Ему только сутки, — оправдывающимся тоном проговорил его напарник, лицо которого приняло мечтательное выражение. — Зато он никогда не ревнует и не просит подарков. — Он потер место, укушенное комаром, где постепенно вздувалась шишечка.
— Ты бы завязывал с гомосячьими клубами, — посоветовал крепыш. — В следующий раз так просто не прокатит. Мы не в Европе, у нас голубых поменьше, и многие друг друга знают. Засветишься.
— Нет. Я буду осторожным, — пообещал щуплый тип и горестно вздохнул, увидев, как в одном из окон загородного дома вспыхнул свет.
— Ну вот, они в спальне. С тебя жвачка, лузер, — сообщил здоровяк с видом победителя. — Я люблю клубничную. Не забудь.
— Тебе просто повезло, учитель, — с расстроенным видом ответил его напарник.
