Степан Медведев туда Максимку с новоиспеченной женой отправил. Акулина, по слухам беременная, по срокам — уже от Максимки, из его теток да сестер двоюродных колхоз организует. Имени Розы Люксендург (кто такая? Не иначе, жидовка), с правлением в доме Майданцевых, с правом вступления всех желающих, с председателем Максимкой. Очков не надо: Акулина втрескалась в Максимку до беспамятства, как собачонка на задних лапках перед ним кружит.
Получив ответное письмо, Нюраня слегла. В точности как Анфиса Ивановна в свое время. Но у Анфисы Ивановны жизнь на закат шла, а у Нюрани еще только на восходе светилась.
Ольга Ивановна по нескольку раз на день заглядывала к Нюране, говорила, что отчаиваться не надо, что женская судьба состоит из коротких мигов радости и долгих периодов оплакивания потерь.
— Анна Еремеевна, — спрашивала акушерка, — как вы себя чувствуете?
— Как морковка, — тихо отвечала Нюраня, — или брюква…
— У вас слегка повышена температура, и бредить вы не можете. Что за овощные фантазии?
— Морковку когда из земли тянут, она еще тонкими корешками держится, они рвутся — больно.
— Сравнение, пожалуй, уместное. Во-первых, плод созрел и ему пора на воздух. Во-вторых, эти корешки судьбоносной роли не играют, и обрыв их не может быть слишком болезненным. Вот если бы вы сравнили себя с березой, которую выдирают из земли, я бы задумалась над тем, чтобы прописать вам успокаивающие средства. Продолжим овощную тему. Будучи очень далека от сельского хозяйства, я долгое время не могла понять, откуда берутся семена моркови или той же брюквы. Корнеплод в земле, сверху зеленый кустик без соцветий и, стало быть, семян. Оказалось, что морковь на следующий год сажают в землю, она зацветает и дает семена. Все это, хотя и в переносном смысле, имеет к вам непосредственное отношение. Вам давно следовало проститься со старой жизнью, выбрать новую — погрузиться в почву, зацвести и дать семена. Задача ваша заключается в том, чтобы не быть схрумканной между первым и вторым циклом.
Ольга Ивановна позволила Нюране два дня предаваться горю в постели. На третий пришла и сдернула одеяло:
— Вставайте! Привезли роженицу с кровотечением. Надо постараться спасти женщину, у нее трое детей и муж — инвалид безногий. Если баба помрет, вслед за ней погибнет все семейство. Марш руки мыть!
* * *
Нюраня переменилась, повзрослела. Раньше она летала по больничке, по двору, а теперь быстро ходила. Прежде устраивала разносы нерадивой Дусе с доброй насмешкой, а теперь злилась нешуточно и позволяла себе непечатные выражения. Бившая фонтаном энергия не покинула Нюраню, но ушла вглубь и поменяла направление. По наблюдениям Ольги Ивановны, у Анны Еремеевны обострилась и упрочилась лекарская интуиция. Неграмотная девушка практически безошибочно могла предсказать исход болезни того или иного пациента. Подобным качеством обладал муж Ольги Ивановны. Очевидно, интуиция — неотъемлемая часть лекарского таланта. Это не означало, что Анна Еремеевна не совершала ошибок. Ее знания были скудны, а больных слишком много.
Прошли времена, когда Нюраня, не знавшая курского говора, терялась и краснела.
— Ой, ниможиць, кутник лезя, — держалась за щеку баба. С равным успехом она на китайском языке могла бы сообщить, что растущий зуб мудрости доставляет страдания.
— Абризал кружовник, — протягивал мужик палец, замотанный тряпкой, — колок упился, теперя нрываить.
О крыжовнике Нюраня слыхом не слыхивала, но уже знала, что «колок» называют бодливую корову или козу. Надо постараться, чтобы напавшее на тебя животное поранило только палец. Оказывается, «колок» — это еще и колючка.
«Кутырка» — нога («Дохтор, нимаху на кутырку стать!»). «Ямки» — ухват, «вожба» — оглобля, «клёпки» — ресницы, «захолод» — студень, и так далее. У них сарафан почему-то называется «шубки», женский полушубок — «кубанка», а «кубатка» — хлеб, испеченный в домашней печи.
Невольно вспоминался Василий Кузьмич, нередко попадавший впросак из-за незнания сибирского говора. Нюране свой говор казался правильным, а речь курян — дремучей.
— Дикие люди, — возмущалась она, — анбар называют инбаром!
— Строго говоря, — улыбалась Ольга Ивановна, — правильное произношение — «амбар».
Анна Еремеевна в хорошем настроении насмешничала над кундюбой (нерадивой, медлительной) Евдокией, передразнивая курский говор: «Дуськя! Бяри вядро, няси у клеть. Твой Колькя чайкю ящё не апился?»
Нюраня постоянно вспоминала Сибирь как край всеобщего благоденствия и порядка: «Да у нас в Сибири такого отродясь… В Сибири вас бы на смех подняли… В Сибири соломой и скотное жилье не кроют, а вы тут хаты…» — и получила прозвище Сибирячка. Ей не очень верили, когда она расписывала сытое сибирское житье, — в представлении курян то были края суровые, каторжные.
Однажды Анна Еремеевна прибежала к Ольге Ивановне со слезами:
— Они меня называют «во́рог Сибирячка»!
— «Во́рог», — улыбнулась акушерка, — означает не только «враг», но и «лекарь, знахарь». Меня в свое время тоже шокировало, когда приходили с заявлениями: «Был на селе во́рог, травми личиль, малитви. Преставлсь». Можете гордиться своим званием.
Экстерном сдать экзамены на медсестру в курском медицинском техникуме Нюраня не решилась. Зачеты требовалось получить по тридцати предметам: от латинского языка до венерических заболеваний. Некоторые названия ей вообще ничего не говорили. «Десмургия и механургия» — что оно такое? Оказалось, правила лечения ран, наложения повязок и вправления вывихов. Как раз то, что она умела делать лучше всего — руками; объяснить и описать свои действия правильными терминами не могла. Названия вроде «патологическая анатомия», «эпидемиология» или «бактериология» ставили ее в тупик. Заниматься с Ольгой Ивановной не получилось, при огромном потоке больных просто не оставалось сил и времени. Но самое главное — у Нюрани не было паспорта или какого-то другого удостоверения личности.
Доктора в их больничку так и не прислали. Нехватка врачей в области была отчаянной. Поэтому в тридцать пятом году было решено открыть в Курске мединститут. Ударными темпами достраивали и перестраивали ту самую тюрьму, которая напугала Нюраню в первый день прибытия. По районам агитировали фельдшеров и акушерок поступать в институт. Нюраня не могла претендовать из-за отсутствия документов, хотя учиться желала страстно.
Весной к ним по жалобе явился сотрудник НКВД. Ольга Ивановна из прошлой жизни вынесла необоримый страх перед представителями власти с наганами. Нюраня не боялась никого и ничего. Да и кляузу накатал один из Нюраниных пациентов.
Она уже не называла всех подряд больных «миленькими» и «голубчиками», не уговаривала, точно дитяток, потерпеть. Лекарский инстинкт, чуткое восприятие посторонней боли научили с каждым разговаривать по-разному.
Тот мужик стонал безостановочно от раны на бедре. Заехали ему косой, но не глубоко, зашивать не потребовалось. Нюраня царапину обрабатывала, дядька от каждого прикосновения верещал как поросенок.
