Умели на Руси изгонять всяческую хворобу, а может, здоровья поболее было, но к обеду молодой князь Петр Черкасский при полном параде явился пред очи батюшки. Старый князь обнял Петра и прослезился:
— Ты, Петруша, уж прости старика. Негоже нашему брату слезу пускать. Но то слезы радости и печали одновременно.
— Почему же печали? Батюшка! Слава Богу, все живы и во здравии.
— Печаль в том, что разлука нам предстоит. Я стар, свидимся ли?
— Что за разлука? Ты меня удивляешь! — произнес Петр, тревожно глядя на крестного отца. — Поведай, я готов тебя выслушать.
— Ты вырос, возмужал, до сотника дослужился. Пора тебе, Петр, за большие дела браться, — начал старый воевода. — Царь-батюшка, Михаил Федорович, велит в Сибирь идти, сыскать там золото, да серебро, что для казначейского дела потребно.
— Вот слушаю тебя, батюшка, и диву даюсь! Сколько я в Сибирь просился да в страны восточные, ты и слушать не желал! А тут сам велишь.
Старый князь немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил:
— На то воля царская, а мы слуги его верные, и наш долг справить то дело со всем нашим усердием. Да и скрывать более не могу того, что все эти годы в тайне от тебя держал.
— Долгие годы я томим неведением о своих родителях. Чувствовал, что тебе ведома их судьба, и молчание пугало. Видимо, страшная тайна причина сему, — взволнованно произнес Петр.
— Ты прав, сын! Я твой крестный отец, и перед Богом клялся любить и беречь тебя. В этом моя первая боль и большой грех.
— Полно, батюшка! — засмеялся Петр. — Кто, как не ты, любил меня и лелеял с детских лет. Всем, что знаю, умею, своей жизнью обязан только тебе!
— То так, Петруша! Но в день крещения вас было двое, два брата-близнеца. Да, да, сынку! У тебя есть родной брат! Вы родились в один час и ликами схожи! Его крестили Тимофеем. Не уберег я его. Злым умыслом он был похищен, и если тебя мне удалось в ту ночь отбить у татар, то его — нет! Все эти годы искал, но тщетно. Видимо, имя сменил, а судьба в тайне держится. Но ведаю я, Петруша, что судьба смилуется и суждено вам воссоединиться, и то будет в Сибири. Она соединила ваших родителей, она и будет местом встречи братьев. А теперь ступай и готовься в дорогу, а мне надо отдохнуть.
— Но кто же мои отец с матушкой?! Ведь вы слова о них не сказали! — воскликнул молодой князь.
Старый воевода задумался. Перед глазами бежали чередой события прошлых лет. То были первые десятилетия, как русские пришли за Уральский Камень. Еще свежи воспоминания о подвигах атамана Ермака и его соратников. Бесконечные схватки с царевичами, сыновьями последнего царя Сибирского царства Кучума. В те годы князь Петр Черкасский служил воеводой в сибирском остроге Березов. Там и свела его судьба с родителями Петруши. Да так крепко свела, так закружила, что слов нельзя найти, да и жизни не хватит, чтобы рассказать и объяснить их судьбы.
Не решился старый воевода на откровение. Не сможет он донести до понимания Петра те события, поэтому и говорить не к чему.
— Твой настоящий отец, князь Василий Шорин, был тогда головой в Обдорском городке. Князь — человек воинский, служил России-матушке не за живот, а за честь и совесть. В страхе держал всю Обдорскую самоядь, те так и звали его, князь Обдорский. А про матушку ничего не ведаю. Только что родом она из Самарканда и рода царского.
— Что-то ты, батюшка, больно краток, на себя не похож. Да и говоришь так, будто живы мои тятя и матушка!
— Говорить, что человече сгинул, можно, если сам бачил то или на могиле был. Того не было, и не пытай меня. Князь Василий мне как сын, теперь вот тебя Господь подарил. Езжай в Сибирь. Она ответит на все вопросы, и если что, не суди меня сильно строго.
На этом разговор закончился. Старый князь удалился в опочивальню для отдыха, а князь Петр — к своему воспитателю, а ныне оруженосцу Вульфу.
5
Вульф по национальности швед, плененный еще войсками князя Пожарского. При Петруше он состоит уже пятнадцатый год. Давно мог вернуться на родину, но там его никто не ждал, как говорится, ни кола, ни двора, а Русь хлебосольная никого не гнала. К молодому князю Вульф привязался всей душой. Был ему и нянькой, и наставником, и другом. Молодость у него прошла в воинской службе. Довелось послужить наемником во многих европейских армиях. Казалось, нет в военной науке того, что бы не знал этот швед. Но особыми познаниями обладал в пушечном деле и другом вооружении огненного боя. Для него не было секретов ни в пороховом зелье, ни в зарядах, ни в баллистике стрельбы. По просьбе Петра князь Черкасский даже выделил Вульфу отдельное помещение в подвале каменных палат, где тот проводил все свободное от службы время.
Его занятие тревожило всю княжескую челядь. Жуткие запахи, хлопки взрывов доносились до других помещений, и если бы не защита молодого князя, то Вульфа давно бы записали в колдуны и сожгли на костре. Но князю Черкасскому, как человеку разбирающемуся в военных делах, были понятны пользы сии. Вульфу удавалось готовить греческий огонь, новые составы пороха, запалы. Когда старый князь уразумел планы Вульфа, то сказал, смеясь:
— Этот басурманин затеял шибать бомбами, без пушки, на сто, а то и более саженей!
Когда Петр зашел в подвал к своему наставнику, тот самозабвенно толок и растирал какие-то порошки.
— Бог в помощь, — произнес Петр вместо приветствия. — Как дела? Когда мы будем лицезреть летающие бомбы?
— Князь Петр скоро увидит и будет гордиться своим учителем, а русские дружины, вооруженные моими стрелами, будут непобедимы! — торжественно заявил Вульф.
— Это радует меня! Но я пришел с большими известиями. Придется тебе пробовать стрелы далеко отсюда. По царскому указу я еду в Сибирь с особым поручением. Ты едешь со мной.
— А где эта волость, Сибирь, и как долго там будем? — не удивившись, спросил Вульф.
— То не волость, а земля без края, что лежит за Уральским Камнем. Сибирские народы схожи с татарами и монголами. Частью приведены под государеву руку, и ясак платят исправно, но есть такие, что и лютуют, особливо, что в степях кочуют. Едем надолго. Только дорога в Сибирь, до города Тобольск, займет до пяти седмиц. Соберешь воинское снаряжение и припасы, да не менее чем в нынешний поход на шляхту. Вечером я с князем зайду взглянуть.
Князь Петр надолго задумался, а потом твердо произнес:
— Для меня все возьмешь с запасом, как если бы собирал двоих.
«Странно, — подумал Вульф и вздохнул. — Опять Петруша чудит. Не оставляют его видения».
Своим арсеналом князь Черкасский всегда мог гордиться. Ведь защитить себя, близких, имущество, холопов — забота его, княжеская. Вот и получается, что вооружить иногда приходится до сотни человек. В таких случаях кроме имеющегося оружия в ход идут топоры и даже жерди от оплота.
Сейчас Вульфу предстояло подобрать оружие и средства защиты для князя Петра и себя. Дело, конечно, до боли знакомое, но особенность заключалась в том, что путешествие предстояло длительное и опасное.
