Историк П.Н. Буцинский считал, что освоение Сибири — это подвиг русских людей, перед которым бледнеют предприятия разных Кортесов и Писаров в Америке.
Советский историк Сибири М.А. Сергеев, характеризуя первых землепроходцев, говорит: «Исключительное мужество, нечеловеческая выносливость и стойкость сочетались у них с горячей любовью к Родине. В самых тяжелых условиях, голодные и холодные, замерзая и помирая голодной смертью, израненные в боях, несли они десятки лет свою службу, проявляя высокое сознание долга перед Родиной и беспримерную ревность в искании государственной прибыли».
Еще необходимо пояснить читателю, особенно тем, кто владеет датами сибирских событий из первоисточников, что в романе автор применяет летоисчисление, принятое указом Петра I от 15 декабря 1699 года (начало года 1 января), а не согласно определению Никейского собора (начало года 1 сентября), действовавшего в XVII веке. Эта некорректность, хоть и негласно, но общепринята у большинства историков и писателей художественного жанра и делается только для благости самого читателя.
Часть первая
Глава первая. Дорога в Сибирь
1
Длинная, до беспредела, дорога. За Уральский Камень в Сибирь, как тоненькая артерия по телу Руси, вьется она среди гор и бескрайней тайги. Ночь, мороз, хрустит под полозьями снег, уставший от тяжелых мыслей, князь Василий Шорин погрузился в сон.
Апрель 1603 года, Москва. Праздник Пасхи. Желанный всеми православными, сколько по причине воскресения Иисуса Христа, столько же в связи с окончанием Великого поста. На Москве, не переставая, уже который день звонят колокола. Кругом полно народу. Шорин с утра поздравил Годунова, подарив расписанные пасхальные яйца и получив взамен почти такие же из царских рук, теперь катил вдоль Яузы, наблюдая за праздничной толпой.
Неожиданно его взор выделил среди гуляющей толпы группу иноземцев. Молодая смуглая красавица, ликом и одеждами похожая на азиатскую принцессу, шествовала под охраной татарских казаков в сопровождении молодого сибирца.
Молодого сибирца он узнал сразу, так как даже общался с ним в приказе. То был сын сибирского остяцкого князя Игичея, прибывший в Москву с целью принести шерть и креститься в православной вере.
«— А кто же с ним? Что за красавица? Почему я не знаю?» — ломал голову Шорин.
— Ну-ка, дружок, придержи буланого, — произнес князь, хлопнув ямщика по плечу.
— Эй, — схватил он за шиворот пробегающего мимо хлопца, — подскажи, кто такая рядом с сибирцем.
— А это мамка его, — произнес хлопец и от души рассмеялся, — я в Соборной церкви слыхал, что крестили перед Пасхой сибирцев, мамку и сына, сейчас их Нюркой и Петром кличут.
— Как я сразу не догадался, знал же, что он с молодой женой Игичея прибыл. Хороша мамка! Вот только младше сынишки будет. Ну, княжна! Такую стать лебединую на Москве редко увидишь. Если память мне не изменяет, она из Самарканда и род у нее из барласов. Потомок самого Тамерлана. А ведь сегодня Пасха! — пробормотал князь и решительно спрыгнул с саней.
Под веселые взгляды и шутки гуляющих Шорин направился к сибирцам. Те остановились и с беспокойством смотрели на приближающегося князя. Татарские воины окружили своих господ и без особой враждебности тоже наблюдали за происходящим.
— Христос воскрес! — с поклоном произнес Шорин.
— Воистину воскрес! — с грацией, присущей только южанкам, поклонилась сибирская княгиня.
— Воистину воскрес! — страшно ломая русский язык, произнес молодой остяк.
Князь извлек из рукавов и протянул им царские пасхальные яйца. При этом новокрещеный Петр страшно растерялся. Он уже узнал высокопоставленного русского, и отсутствие ответного крашеного подарка привело его в смятение.
Сибирская княжна Анна, напротив, спокойно, с легким лукавством, не торопясь, извлекла откуда-то из складок одежды искусно расписанное пасхальное яйцо и протянула Шорину. Тот принял подарок, задержав ее маленькую нежную ручку и, ничего не говоря, согласно обычаям, поцеловал ее в губы. Вот только поцелуй получился слишком долгим для пасхального и жарким.
У Шорина перехватило дыхание. Княжна стояла ошеломленная и смущенная. Зеваки, раскрыв рты, ожидали продолжения. Шорин, чтобы разрядить обстановку, повернулся к молодому сибирцу, который, судя по выражению лица, ничего не понимал в происходящем, и облобызал его как родного сына.
Все наблюдавшие эту сцену вдруг заорали во все горло:
— Христос воскрес! Воистину воскрес! — и принялись целовать друг друга. Никто из них не знал тогда и никогда не узнает продолжение этой истории.
2
Март 1606 года. Князь Василий Шорин и его приятель Юрий Шатров-Лугуев вот уже несколько недель как выехали из Москвы. Это было похоже на бегство из обезумевшей столицы государства Российского.
Историческая справка. После смерти царя Ивана Грозного, казалось, наступил в истории Руси новый этап. Этап просвещения, мира, созидания. Старый, изможденный болезнями, измученный совестью, обагренный кровью старшего сына, царь и великий князь всея Руси и Сибири оставил после себя крепкое государство и двух возможных наследников. Среднего сына Федора и младшего Дмитрия.
Федор Иванович наследовал престол с 1584 года, сразу после смерти отца. В начале его царствования произошла таинственная смерть в Угличе царевича Дмитрия. Его нашли зарезанным во дворе терема.
Слабый здоровьем Федор царствовал по 1598 год. Весь этот период Русью правил регентский совет из пяти бояр, среди которых выделялся боярин, брат жены царя Федора, Борис Годунов.
Стройный, благородный статью, смуглый лицом Годунов производил на всех хорошее впечатление. Его деятельность еще при жизни Грозного показала человека государственного, здравого, передового. Интересы Руси, ее армии были для него на первом месте.
Династия Рюриковичей закончилась. После смерти Федора Ивановича Земским собором царем был избран Борис Годунов.
Этот день князь Василий Шорин запомнил на всю жизнь. Доверенный человек Бориса Годунова, его единомышленник по устройству Сибири, он служил в приказе Казанского дворца. Этот приказ тогда управлял всеми делами Сибири. Сколько было планов, идей. Все они казались реальными и осуществимыми.
В те далекие времена торговля пушниной была не только престижной, не только прославила Русь на всю Европу и Азию, но и приносила большую прибыль, поступающую в казну государства. Наши послы поражали своими посылками иноземных правителей. Одежды из русского соболя, горностая были верхом престижности и роскоши.
Сибирь необъятная, таинственная, простиравшаяся за Уральским Камнем до неведомых пределов, являлась главным поставщиком мягкого золота. Оно поступало ежегодно, все в большем количестве, причем Сибирь ничего взамен не просила. Русский народ шел туда неудержимо, не оглядываясь. Простору, воли, счастья требовала русская душа. У Москвы просили лишь пороху, свинца, пищалей да пушек. Ну, конечно, еще церковную утварь, колокола да дьякона, чтобы было все по-людски.
