— А кем девка тебе приходится или женка чья? — спросил он князя Петра.
— Она не девка и не женка! То сестра наша! — сухо ответил князь. — И не вздумай ее забижать, да людям своим накажи.
— Сестры все более по домам сидят! Зря ее взяли! Задаст она вам хлопот!
Путь долог. Все друг у друга на виду. Братья хоть и идут на отдельном струге и на веслах у них все больше братские сидят, но разговоров с атаманом не чураются. Максим Перфильев понял, что иноземцы те рудознатцы, а князьям велено уразуметь о рудах, что Яков Хрипунов сведал, и самим сыскивать. Ничего не таил от братьев пятидесятник, знал, что им своей волей обязан, но поведать особо ничего не мог. Сказывал лишь, что копали ям по горам множество, и каменья, что с виду необычны, в зимовье сносили, а разобрать те каменья некому было. А как застудился князь Яков Хрипунов, это дело бросили как бесполезное и пустое.
Турай-ад-Дин всецело отдался порученной ему миссии рудознатца. В свете последних событий он убедился, насколько мудр Аллах. Всевышний и Мудрейший распорядился, чтобы его жизнь протекала в неге дворцов, за молитвами и познанием наук, и Турай-ака с должным рвением исполнил его волю. Затем Величайший из Великих обрек его на испытания, и он выдержал их. Теперь поручил верному ученику Магомета исполнение своей воли. Дело хоть и необычное, но, без сомнений, исходящее от самого Аллаха, так как поручено ему князем Петром, что появился во время страстной молитвы на его зов.
Прежде всего имам решил изучить язык народа, на чьих землях предстоит жить и искать руды. К его удовольствию, братский народ был не столь дик, а язык близок к монгольскому, который он знал в совершенстве. Письмена они не знали, но вот легенды и мифы сохранили во множестве, а самое главное — хорошо знали земли тунгусов и якутов. Успев стать, что не было странностью, за время своего могущества их смертными врагами, они не были против дружбы с русскими пришельцами и даже быть их ясачными людьми.
Братского аманата звали Шараном. Его предки пришли на Ангару, гонимые со своих земель якутами, что стали сильны более их. Спустившись по реке Илим, братские стали вытеснять коттов и расселяться по Ангаре. Его племя ушло вверх по реке и, укрывшись за порогами, разбило свои улусы напротив устья Оки. Его отец, князь Термичей, тайша над всеми братскими улусами и будет рад возвращению сына.
3
Без особых злоключений и бед дружина достигла Братских порогов. Все, особенно вновь прибывшие, в страхе смотрели на врата Шаманского порога.
Ангара вытекает из Байкала сразу крупной рекой. Притоки, что собирает река в своем беге от батюшки до жениха своего, красавца Енисея, лишь удваивают ее воды, да и то после порогов. Здесь кроется особенность Ангары, которая состоит в том, что до порогов она не ведает паводков, а ледовый панцирь сковывает красавицу лишь на три месяца в году.
Скоро страх перед схваткой с порогом сменился легким разочарованием. Максим Перфильев не рискнул с ходу преодолевать порог, а остановился на тихой воде на правом берегу Ангары. Здесь они обнаружили небольшое зимовье, ставленное еще до прихода полка Якова Хрипунова. Казаки подлатали крышу листвяжной дранкой, залепили рыбьем пузырем оконце, установили дверные навесы, — вот и весь ремонт. Еще шли волнительные хлопоты прибывших, а атаман уже уединился с братьями для беседы.
— У вас, господине, есть свои цели и службы государевы, и воеводой дан наказ помогать всячески. Но мне со товарищами тоже дана служба немалая. Они для благости и покою дел наших не должны держать других помыслов. Вершите свои дела без них, на работы в помощь не зовите и соблазну серебром и золотом не давайте.
— Хорошо, атаман, все будет по твоему желанию, — ответил Петр, а Тимофей добавил: — Только укажи и отдай нам руды, что собраны князем Хрипуновым.
— Завтра на рассвете я и все ваши люди идем за Шаманский порог. Проведаем там одно место, ладно ли! Дарью тоже берите, от греха подальше.
Оставив за себя десятника Семейку Радюкова, атаман наказал:
— Выгружайте все имущество, что может пропасть, замочившись, да все, что удобно для носки берегом, а ежели поспеете до моего возвращения, то начинайте смолить худые струги. Вернусь на третий день, ежели нет — ждать два дня и искать. А ежели и так не объявлюсь, вертайтесь обратно в Енисейский острог.
Правым берегом пошли разведчики в обход Шаманского порога. Тропа неплохая, людьми и зверем набитая, а если где мосток или гать кинуть, то вообще ладно получится.
Берегом да налегке идти не в тягость. К обеду уже миновали порог и спустились в речную долину. Напротив в Ангару впадает речка Вихоревка. Пороги отсюда не видны, но гул доносится хорошо. Здесь, в небольшой долине сказочной красоты, отгороженной от мира с обеих сторон бушующими порогами, стоял острог, ставленный казаками князя Якова Хрипунова. Выглядел он неплохо, что не удивительно: и года не прошло, как ушли отсюда казаки. Сняты лишь железные затворы, уключины да навесы, и те вскоре отыскали, спрятаны были в скальной расщелине. Пять изб, амбар, баня, сторожевая башня, — все огорожено острожным тыном. За амбаром свалены в кучу каменья разных цветов и размеров. Тут же, под навесом, различалась и кузня, правда, инструмент и меха отсутствовали.
— В этом остроге и скончался князь Хрипунов, — молвил Перфильев. — В ту зиму многие от голода сгинули. Половину припасов утопили в Шаманском пороге. Теперь я этого не допущу. Берегом все перенесем, а струги пустыми проведем через порог. Время еще терпит, успеем вдоволь заготовить и мяса, и рыбы. Зимовать будем здесь, в старом остроге, а далее видно будет, — поделился своими планами атаман.
— А как же наказ воеводы ставить острог в устье реки Оки? — безразлично заметил Тимофей.
— Наслушался воевода князь Семен Шаховский сказок от Петрухи Бекетова и понять не желает, что не пустят нас братские под свои улусы, а то нам вовсе не сподобно! — с жаром ответил Перфильев. — Я так рассудил и государю отпишу, что в Братской земле острог поставил по здравому рассуждению и смотря по здешней обстановке, а не по чьей-то сказке, и в таком месте, чтоб был острог крепок и вовеки стоял, а служилым людям братские чтобы не шкодили и разора никакого не учиняли.
— Ты здесь, атаман, и за воеводу, и за государя нашего! Тебе решать, где острог ставить, но и тебе ответ держать перед государем, — заключил Петр.
Турай-ад-Дин тем временем изучал руды, а Вульф и Дарья всячески старались ему помочь. Бесполезность этого занятия имам ощутил сразу, и по мере его продолжения лишь более убеждался в этом. В основном это были просто приметные камни, с вкраплением слюды или кварца. Реже попадались железные руды, красные и бурые железняки. Вот куски кровавого гематита. Много серосодержащих руд, а сернистого серебра, увы, не видно. Удивляя своим терпением Вульфа и Дарью, он не переставал перекладывать с места на место и сортировать камни, пока не перебрал всю кучу. Вульф участливо взглянул на имама.
— Уважаемый Турай-ака, вы бы подсказали, как выглядит рудное серебро. Я бы еще раз перебрал, может, проглядели чего.
