Нарышкина заметалась по комнате, бросилась к окну, словно собираясь бежать, как застигнутый мужем любовник, и тут в комнату вошла хмурая белобрысая девица…
Из дневника Арины Нарышкиной:
Возвращаюсь я домой, уставшая, как грузчик после смены, а там Милку мою непутевую какая-то пожилая аферистка окучивает. Ну ни на минуту ее одну оставить нельзя!
* * *
– Что это еще за мантикора такой? – недовольно проворчала Глаша, когда Оливье отвел ее в сторону.
– Большая дикая кошка с острыми когтями,– скупо пояснил тот.
– Всего-то? – беззаботно откликнулась Гликерия.
– Посмотри.– Он взял ее за плечо и рывком развернул к ближайшему дереву.– Это ее работа.
Дерево было сломано пополам, и на уцелевшей части ствола отчетливо пропечатались две глубокие царапины.
– Это ее когти? – прошептала девушка, чувствуя, как в ее душе лавиной зарождается паника.
– Это ее хвост, между прочим, ядовитый,– бесстрастно сообщил маркиз и развернул ее к другому дереву.– Вот ее когти.
Глаша потрясенно уставилась на кору, прорезанную четырьмя широкими бороздами, как будто кто-то прошелся по ней острыми лезвиями.
– А вот и ее зубы,– решил добить ее маркиз, указывая на обглоданную ветку, лежащую в груде стружек.
– Оливье, ты сумасшедший! – в ужасе прошептала Глаша, во все глаза глядя на своего спутника.– Она сломает нас, как щепки, она нас одним ударом до костей раздерет… Бежим отсюда, пока она не появилась!
– Она явится только после заката,– глядя на угасающее солнце, отрешенно ответил маркиз-самоубийца.– Днем она спит.
– Может, мы еще успеем разыскать ее нору и там поджечь, например? – с надеждой предложила Глаша, не желавшая погибать в расцвете лет, расплачиваясь за чужие ошибки.
– Мантикора спит на дереве,– отрезал Оливье.– И у нее очень чуткий слух, к ней так просто не подкрадешься.
– Что же ты собираешься делать? – воскликнула близкая к панике любительница книжных приключений.
– Я не знаю,– честно признался беспечный маркиз к еще большему ужасу своей спутницы.– Но мы обязательно придумаем.
– Я отказываюсь в этом участвовать,– в истерике запричитала Гликерия.
«Трусиха! – встрял внутренний голос.– Вместо того чтобы точить меч и строить хитроумный план по истреблению противника современными методами, как делают все нормальные герои фэнтези, вопишь как базарная бабка и дрожишь как осиновый лист!»
– Да! – истерично выкрикнула вслух Глаша.– Я ненормальная, я совсем не героиня, я не в фэнтези, а наяву, я не Фродо и не Зена, я жить хочу! Пусть, как бабка, пусть, я…
– Вот! – Оливье с силой тряхнул ее за плечи и сунул в руки фляжку.
– Что это?
– Выпей, тебе нужно глотнуть что-нибудь покрепче, чтобы прийти в себя,– спокойно заявил он.– Что в вашем мире самое крепкое из алкоголя?
– Водка?
– Водка так водка,– согласился Оливье и подтолкнул руку с фляжкой к ее губам.– Пей!
Девушка машинально приложилась к горлышку и опрокинула в себя половину жидкости.
– Хватит! – удивленно воскликнул маркиз, отбирая у нее сосуд.– Ну и горазда же ты пить!
Он посмотрел на безмятежное лицо Глаши и, подняв нос, с подозрением принюхался. Запаха алкоголя не чувствовалось. Оливье протянул руку к губам девушки, стер с них капельку (та вся обомлела от таких нежностей) и лизнул ее.
– Это же вода! – разочарованно воскликнул он.
– Ну да, вода,– пожала плечами изумленная Глаша.– А ты чего ожидал?
– Я тебе сказал глотнуть водки,– строго сказал маркиз.
– Увы, не выйдет! Я ее в жизни никогда не пробовала,– злорадно ответила Гликерия, не понимающая, какую игру с ней затеял Оливье.
– А что пробовала? Самое крепкое? – допытывался он.
– Текилу,– смущенно призналась Глаша.– Но только глоточек…
– Значит, пей текилу.
«Зачем текилу?» – успела подумать девушка, прежде чем Оливье сунул флягу ей в губы. Глаша глотнула и закашлялась.
– Тьфу, гадость какая! – запричитала она.– Я ее пробовала-то всего один раз, и только губы смочила, не глотала даже. Тоже мне, маркиз нашелся, даму текилой поит насильно!
Вместо ответа Оливье еще раз ткнул фляжку ей в губы и силой влил несколько глотков. Глаша фыркала, плевалась, но от неожиданности успела проглотить приличную порцию текилы.
– Маркиз, вы не джентльмен! – сумела выговорить она, после чего решительно высвободилась из рук Оливье, сделала два шага в сторону и упала лицом в шиповник, грязно выругавшись.
Оливье, незнакомый с русскими ругательствами, невозмутимо вытащил девушку из куста, не без труда перекинул через плечо и повернулся к дриадам, с интересом наблюдавшим за происходящим.
– Присмотрите за моей подружкой,– ослепительно улыбнулся он,– пока я тут разберусь с вашей мантикорой?
– Мы можем укрыть ее в стволе дерева,– предложила Цветлана.– Это все, на что хватит остатков нашей магии.
– Отлично! – просиял Оливье.– Вы проследите, чтобы она не путалась у меня под ногами, а я позабочусь, чтобы наша киса не тронула это дерево.
* * *
– Мила, сказала же тебе, никого в дом не впускать! – недовольно процедила белобрысая, глядя на Ларису в образе крестной.
Мила??? Волшебница растерянно перевела взгляд с бледной, как моль, девицы, которая продолжала сверлить ее неприязненным взглядом, на Нарышкину, смущенно топтавшуюся у окна. «Милочка!» – чуть не хлопнула себя по лбу Лариса. Ну конечно! Она назвала ту, кого считала Ариной, милочкой, и та подумала, что она обращается к ней. Потом она назвала Милу Ариной, и та напряглась, но зачем-то подыграла. А когда Лара представилась крестной феей, та уточнила, видела ли гостья свою крестницу раньше, и, услышав отрицательный ответ, решила прикинуться Ариной и раскрутить тетушку-фею на исполнение желаний. Ай да Мила! «Это не Арина,– возликовала Лариса.– Значит, настоящая Арина – это…»
– Ариш,– пробормотала Мила.– Ты только не ругайся. Это знакомая моя!
– Когда ж ты с ней познакомиться успела? – насмешливо ухмыльнулась блондинка.– Вчера только из деревни прикатила, а сегодня уж знакомыми обзавелась.
Милочка виновато опустила глазки, не желая выдавать тайну появления феи. А Лариса во все глаза разглядывала настоящую Арину Нарышкину. И как она могла принять за нее Милу? У той и волосы обесцвеченные, и старше она на добрый десяток лет, хотя сходство между девушками имеется, правда, весьма отдаленное. У настоящей Арины были длинные пепельные волосы, собранные в хвост, стальные серые глаза и обыкновенное, ничем не примечательное лицо, которые так любят представители модельных агентств, потому что на нем, как на чистом листе, можно нарисовать что угодно и создать десятки самых различных образов. На щеках подопечной в изобилии присутствовали веснушки, но не крупные конопушки, как в мультике про рыжего-конопатого Антошку, а едва заметные трогательные золотистые точечки. Арина и была ни худая и ни толстая, ни высокая и ни коротышка. Взору крестной феи подопечная явилась в серых брючках и простой голубой маечке под горло.
