– Могу предложить тосты с яйцами, – сказал Мэтью, все еще не до конца веря, что на его кухне действительно расположилась сказочная красавица. – На всякий случай спрашиваю, перед тем как ставить угощение на стол.
– Давай. Я не сижу на безумных диетах и не горюю о невинно убиенных животных. Я просто ем.
– Мне нравится такой подход.
– А мне нравятся мужчины, которые любят готовить.
Положив готовые тосты на тарелку, Мэтью вдруг понял, что уже очень давно не ел вместе с женщиной. Как же ему этого не хватало… Просто просыпаться рядом с подругой, вместе принимать душ… Смеяться и заниматься любовью…
Что ж, похоже, ему не хватало женского общества гораздо больше, чем он думал. Но сколько ни горюй, ни мечтай и ни кляни проклятую судьбу, Эмбер все равно не вернуть, и, похоже, ему уже наконец-то пора с этим смириться.
– А какие у тебя планы на выходные? – начал Мэтью, откусывая от тоста.
– Сегодня только среда, и до выходных еще далеко.
В прежней жизни Мэтью привык досконально расписывать все свои дни на несколько месяцев вперед и до сих пор не свыкся с венецианским ритмом.
– Я бы хотел снова с тобой увидеться. Давай сходим на свидание.
Эванджелина осторожно отложила вилку.
– Свидания мне не слишком нравятся.
– А что тебе тогда нравится?
Эванджелина коротко рассмеялась и неожиданно серьезно ответила:
– Ты.
Мэтью снова взялся за тост.
– Неужели?
– Мэтт, – вздохнула Эванджелина, – ты лучшее, что случалось со мной за очень-очень долгое время, но…
– Ну вот почему обязательно должно быть какое-то но? Я лучшее, что с тобой случалось. И хватит об этом.
Неужели она действительно думает, что он ее так просто отпустит?
Ссутулившись, Эванджелина разглядывала опустевшую тарелку.
– А что, если я скажу, что тоже хочу снова тебя увидеть, но только именно здесь, у тебя дома?
Мэтью сразу понял, что от его ответа многое зависит.
– Знаешь, последний раз я ходил на свидания еще в доисторические времена, так что у меня с ними тоже как-то не очень. Но тебя я все равно хочу еще раз увидеть. Просто назови день, когда в твоей жизни найдется время и для меня.
Эванджелина наконец-то посмотрела прямо на него, и Мэтью увидел, что у нее в глазах стоят слезы, а по щеке катится одинокая слезинка.
– У меня нет жизни, – выдохнула она еле слышно.
– Эванджелина…
Ну и что теперь делать?
Поддавшись порыву, Мэтью соскользнул с табурета и обнял ее, радуясь, что может сделать хоть что-то. Прижавшись к нему, Эванджелина крепко-крепко вцепилась ему в плечи, словно хотела оказаться как можно ближе.
– Извини, обычно я не устраиваю истерик, когда меня приглашают на свидание. – Она улыбнулась, и в Мэтью проснулась надежда. Вдруг еще не все потеряно?
– А я и не приглашаю тебя на свидание, раз тебе не нравится. Я приглашаю тебя в гости… на обед? – осторожно предложил Мэтью, надеясь, что нашел верные слова. – Я готовлю.
– Обед – это хорошо, – выдохнула она, все еще прижимаясь к его плечу. – Сегодня, завтра, послезавтра… Когда хочешь.
– Сегодня. Тогда лучше просто оставайся у меня, – сказал Мэтью, только сейчас понимая, что именно это ему и следовало предложить с самого начала. Этому месту нужен ее свет. И она нужна ему самому. – Если, конечно, ты еще от меня не устала или не обещала что-нибудь Винченцо, раз уж ты его гостья.
– Что-то мне подсказывает, что после вчерашней попойки он еще не скоро проснется и моего отсутствия попросту не заметит.
В Мэтью снова проснулась надежда. Неужели она тоже еще не готова прощаться?
– Зато я точно замечу, если ты уйдешь. Итальянское телевидение меня не впечатлило, и я бы предпочел провести еще одну ночь с тобой. А лучше не одну ночь, а все выходные. – Слова вырвались сами собой, но Мэтью ничуть не жалел о сказанном. Очнувшись от полуторагодовалой спячки, он не собирался сразу же скатываться обратно в пропасть. – Так ты остаешься?
Эванджелина медлила с ответом, и Мэтью вдруг понял, что дальнейшее вряд ли ему понравится.
– А почему ты ничего не спросил про мой голос?
Он удивленно моргнул.
– А должен был?
– Он хриплый. Неужели тебе совсем неинтересно? Только не говори, что не обратил внимания.
Так он не всегда был таким?
– Ты обратила внимание на мои руки, а я на твой голос. И он мне нравится. По правде сказать, я еще никогда не слышал ничего настолько сексуального.
– Он не сексуальный. Он ужасный. Как у шестидесятилетней старухи, выкуривающей по четыре пачки в день.
Мэтью рассмеялся, но смешно ему не было.
– Глупости. У тебя необычный голос, но от этого он лишь еще больше меня притягивает. Когда ты произносишь мое имя, что-то внутри меня сжимается и дрожит. И мне нравится, что я так остро реагирую на твою речь.
– Только не пытайся казаться глупее, чем ты есть.
Не зная, как быть, Мэтью провел рукой по волосам. Он всего лишь предложил продлить волшебную ночь, а не разом решить все мировые проблемы, так неужели ей так сложно просто сказать «да» или «нет»?
– Ладно. Что случилось с твоим голосом?
– Если много петь, на голосовых связках нарастают полипы, а иногда они рвутся. И восстановить их может далеко не каждый врач. Адель попался хороший доктор. А я такого не нашла.
Мозг Мэтью не поспевал за переменой тем.
– Что значит «много»? Профессионально?
– Да, профессионально. И очень много. – Она пристально смотрела ему прямо в глаза, как бы пытаясь угадать его мысли, и Мэтью сразу понял, что от его слов зависит очень многое. – Не хочу больше притворяться. Если я останусь, ты должен знать всю правду. Когда я пела, меня звали иначе. Эва.
– Эва.
Мэтью мысленно представил стоявшую перед ним женщину на огромной сцене. Броский макияж, крошечное золотистое платье, сотня вьющихся вокруг танцовщиц…
– Та Эва, что выступала на финальной игре за звание чемпиона Национальной футбольной лиги?
Она кивнула, все еще не отрывая от него глаз.
– Я должен испугаться?
– Не знаю. Но я не могу больше притворяться. Не хочу, чтобы между нами что-то стояло.
Мэтью разом похолодел.
– Ты расстроилась, что я тебя не узнал?
Когда она сняла маску, Мэтью буквально пронзило чувство какого-то внутреннего узнавания. Так неужели это просто его сознание уловило единожды виденные черты? Но не успел он еще толком разочароваться, как вспомнил, что почувствовал непреодолимое влечение задолго до того, как увидел ее лицо.
