– А кто надоумил Василису прикинуться Ягой? Сама Яга? – полюбопытствовал Ив.
– Так вот я и сказываю… – продолжил кот. – Дело было так…
Василиса
Все три дня после побега Василиса, как умела, пыталась облегчить страдания Бабы-яги и с жадностью впитывала в себя знания, которыми делилась с ней легендарная чародейка. Василиса старалась не думать о том, что она станет делать, когда уста старухи застынут и жизнь покинет ясные желтые глаза, смотрящие ей прямо в сердце. Василиса понимала, какую честь оказывает ей Яга, передавая свой опыт, и не могла не сознавать, что обязана этим своим чистым помыслам и искреннему желанию продолжить дело чародейки, не оставить людей без волшебной помощи.
От зари до захода солнца Василиса металась от печи к столу, ворошила вязанки сухих трав, смешивала в котелке разные снадобья, училась видеть и слышать то, что было недоступно раньше. Как по заказу зарядил дождь, и тропинку к избушке размыло, так что никто из посетителей не мешал тихим разговорам Яги и Василисы. Даже словоохотливый Варфоломей притих, свернувшись клубком в ногах у хозяйки, и только неотрывно следил за девушкой, сверкая зелеными глазищами.
К вечеру Василиса валилась с ног, но, превозмогая усталость, гнала сон и стремилась узнать как можно больше: Яга была плоха, и каждая беседа с ней могла стать последней.
Яга спала плохо, поэтому охотно делилась с девушкой своими знаниями, и в избушке засыпали уже глубоко за полночь. Добравшись до лавки, Василиса мгновенно проваливалась в сон, не замечая, как жестки доски супротив мягкости перин в тереме батюшки.
Старуха с одобрением поглядывала на девушку, которая оказалась равнодушной к комфорту и жадной до знаний. Когда-то она тоже была такой. Значит, и Василиса со временем может стать ей достойной заменой. Вот только у самой Яги этого времени уже нет.
– Ты уж не оставь Василисушку, – шепнула Яга коту, мурлычущему у нее под боком. – И она, верю, тебя не оставит.
Варфоломей еще громче замурлыкал, с тоской прижимаясь к хозяйке и стремясь напоследок выразить всю свою любовь к ней. А когда кот замолчал, Яга уже не дышала.
Василиса проснулась на заре и сразу все поняла по унылой тишине, царившей в избушке. Осиротевший Варфоломей неподвижно сидел в ногах у Яги, только глаза болотными огоньками жгли проснувшуюся девушку.
– Не реви, – строго сказал он. – Хозяйку проводить надо, как полагается.
Дождь кончился, земля успела просохнуть за ночь. Варфоломей повел Василису вглубь леса по одному ему известной тропинке. Поспевая за котом, Василиса удивлялась: деревья как будто расступались перед ними, а потом смыкались за спиной, храня тайную тропку. Варфоломей остановился у древнего дуба, кряжистого и высокого.
– Здесь, – кивнул он, усаживаясь между корней.
Василиса растерянно затеребила косу. Придется постараться, чтобы перенести сюда Ягу и вырыть могилу. Вдруг позади нее затрещали кусты и на поляну вышел большой медведь. Он задрал морду к небу и зарычал.
Василиса перепугалась и принялась вспоминать заклинания, которые спасут от зверя, но кот метнулся ей в ноги, мяуча:
– Потапыч – наш друг.
Обратно возвращались втроем. Отчаянно косолапя, медведь по-человечьи вошел в избу, проломив пару ступеней, с почтением поднял на передние лапы Бабу-ягу и двинулся в обратный путь.
У заповедного дуба, рядом со свежевырытой ямой меж корней, их ждали медведица с медвежонком.
Простившись с Ягой, Василиса с котом вернулись в избушку.
– Что же теперь делать-то? – потерянно спросила Василиса, поднимаясь на крылечко.
– Надо плотника звать, – произнес кот, перепрыгивая через сломанную ступеньку.
А кроны деревьев испуганно зашелестели, и Василиса замерла на пороге, прислушиваясь к зову. Немногому ее успела научить Яга, но угадать приближение врага лютого успела.
– Чернослав! – побелевшими губами выдохнула Василиса.
Кот все мигом понял и ощетинился:
– Когда?
– Если лес задержит, поплутать заставит, то, может, успею скрыться, – прошептала Василиса, посылая свою отчаянную мольбу лесу.
– Не скроешься, – с тревогой возразил кот. – А вот обмануть его можно.
Подтолкнув остолбеневшую Василису под ноги, Варфоломей скакнул в сени и прикрикнул на девушку, веля поторопиться.
– Избушка меня укроет? – с надеждой спросила Василиса.
– Против дубины избушка не воин, – пробормотал кот, запрыгивая на сундук и нетерпеливо чертя коготками по дереву. – Отпирай!
– Это же не мое, – запротестовала девушка.
– Отпирай! – рявкнул кот. – Наряжать тебя будем.
– Да разве до того сейчас! – ахнула Василиса.
– Отпирай, кому говорят! – Кот оскалился и выгнул спину. Того и гляди, глаза выдерет!
Василиса поспешила выполнить чудную просьбу.
Варфоломей нырнул в тряпье, расчихался от пыли и через некоторое время выпрыгнул, бросив к ногам Василисы серую дерюжку, подобную той, которую носила Яга. Хотя почему «подобную»? Это же ее сундук.
– Одевайся!
Василиса стыдливо зарделась.
– Дура девка, – буркнул кот, скрываясь за печью. – Одевайся, кому сказано.
Василиса сняла расшитый самоцветами сарафан, в котором бежала из дома батюшки, и, оставшись в одной нательной сорочке, надела сверху бесформенную дерюгу.
Кот бесшумно выскользнул из-за печи.
– В самый раз! – мяукнул он. – Теперь и не поймешь, девица ты или старуха.
– Я должна прикинуться родственницей Бабы-яги? – непонимающе произнесла Василиса.
– А еще Премудрая! – укоризненно протянул кот. – Ты и есть Баба-яга, ясно?
– Какая же я Баба-яга? – обомлела Василиса. – Чернослав меня вмиг признает.
– Соображаешь, Премудрая, – ехидно отозвался Варфоломей. – Так что ты уж постарайся – не стой столбом!
В трубе заблудился ветер, и Василиса с беспокойством прислушалась к посланию леса: Чернослав с дружиной уже ступил под сень деревьев и скоро будет здесь. У нее в запасе не так много времени, чтобы перевоплотиться в Бабу-ягу.
Василиса кинулась к печи и принялась ворошить тряпье. Кот с одобрением наблюдал за ней. Но, когда девушка с торжествующим криком выхватила из тряпья что-то невидимое и бросилась к котелку, Варфоломей заволновался.
– Ты что задумала? – нервно поинтересовался он, постукивая хвостом по лавке.
– У меня волосок Яги! – возбужденно сообщила Василиса, поднеся сложенные щепоткой пальцы к носу кота. – Сейчас скоренько вскипячу оборотное зелье и приму ее облик.
– Дура! – рявкнул тот, вскакивая со скамьи. – Во-первых, это не Яги волос, а мой.
