– Дышит, – успокоил он, поднял на меня полыхающие огнем глаза и азартно предложил: – Добьем?
– Не будем брать грех на душу, – поспешно открестилась я. – Пошли скорей отсюда, пока он не очухался.
– Какой же это грех? – горячо возразил кот. – Избавить царство от такого лиходея – подвиг.
– Подвиги оставим богатырям. А то Чернославу с Ильей будет нечем заняться. – Я подхватила с земли метлу и поторопила кота. – Идем скорей!
– А если богатырь не поспеет и этот злодей уже успеет набедокурить? – не сдавался тот.
Я схватила спорщика свободной рукой и припустила в сторону леса.
– Эй! – вдруг завопил кот, выворачивая шею. – Гляди! Корову уводят!
Я обернулась и в удивлении вытаращила глаза, отдавая дань восхищения выдумке коровьего вора. По самому краю поля, у леса, мелкими перебежками передвигался стог свежескошенного сена. Коровы, успевшие изрядно проредить поле, с интересом подтягивались к ароматному пахучему стогу. Из стога, отряхиваясь, вылез мелкий мужичонка и размахивая букетом ромашек в руке, стал завлекать ближайшую к нему корову. Та двинулась за ромашками, как мышь за дудочкой.
– А ведь ему не поздоровится, – смекнул кот. – Соловей-то его теперь голыми руками придушит.
– И то верно. – Я развернулась и бросилась туда, откуда ушлый мужичонка только что увел в лес рыжую корову.
– Куда? – вскрикнул Варфоломей.
– Надо его предупредить, – пояснила я на бегу. – И потом, он нам поможет выйти к деревне.
– Ну-ну, – ухмыльнулся кот, – попробуй догони!
Перед тем как нырнуть в лес, я обернулась на поле. Соловей уже очнулся и неловко поднялся с земли. К счастью для нас, он стоял спиной и не мог видеть, в какой стороне леса мы скрылись. Я прибавила шагу и постаралась не терять из виду маячащую впереди щуплую фигурку. Кот скатился с моих рук и теперь скакал рядом, не отставая ни на шаг. Мужичок, заметив погоню, перепугался, бросил буренку и сиганул вглубь леса.
– Уйдет! – сокрушенно заметил кот.
– Никуда не денется, – успокоила его я. – Ты только не отставай!
На наше счастье, беглец свернул в березовую рощу, которая была довольно редкой. А мужик, потерявший в процессе погони свою шапку, теперь семафорил рыжей макушкой, не давая потерять себя из виду.
Березовая роща промелькнула сплошным белым пятном, и мы очутились в темной, дремучей части леса. Рыжая макушка маяком мелькнула далеко впереди, и мы, перепрыгивая через корявые корни, устремились следом.
– Где он? – неожиданно проорал Варфоломей. – Ты его видишь?
Я, прищурившись, вгляделась вдаль. Рыжий вор пропал! Я резко остановилась и призвала к тишине кота, стремясь по звуку удаляющихся шагов и хрусту потревоженных веток определить, в какую сторону свернул мужик.
Тишина свалилась на нас звуконепроницаемым коконом, будто разом лишив слуха. Ни шороха листьев, ни хруста ветки, ни крика птицы. Тишина абсолютная, мертвая, пугающая, от которой тревожно сжалось сердце. Как будто мы переступили недозволенную грань между миром живых и загробным миром. Даже Варфоломей встопорщил шерсть и с беспокойством поднял на меня голову.
Все мое существо вопило: «Надо бежать отсюда!» Бежать, пока не случилось непоправимое. Вернуться в нарядную березовую рощу, оглохнуть от птичьего щебета, умыться солнечным светом, смыть с себя липкую паутину страха.
Но тут откуда-то впереди донесся жалобный стон, и мы с котом тревожно переглянулись.
– Похоже, наш знакомый попал в беду, – я шепотом озвучила свои предположения.
Варфоломей прижал уши, стукнул хвостом по земле, сметая сухую прошлогоднюю листву, мяукнул:
– Не нравится мне здесь, Яна. Давай отсюда выбираться.
– Но что здесь может случиться? – неуверенно возразила я. – Это же владения Лешего. А он наш друг.
– Леший не может находиться повсюду одновременно, – возразил кот. – Да и в лесу бывают такие места, куда лучше не соваться. Идем.
Стон повторился – жалобный, безнадежный, отчаянный, глухой. И больше ни звука – ни звериного рыка, ни хруста веток под ногами, ни крика о помощи.
Решившись, я двинулась на голос.
– Куда? – зашипел Варфоломей, обегая меня спереди.
– Только посмотрим, не нужна ли наша помощь.
Осторожно, стараясь не зацепиться за крючковатые корни, выступающие из земли, словно толстые змеи, мы шаг за шагом углублялись в чащобу, осматриваясь по сторонам и стараясь не пропустить ничего необычного. Стоны больше не повторялись. Коровий вор, если это и впрямь был он, предпочел затаиться и не выдать свое присутствие.
Вдруг Варфоломей, обогнавший меня, перепрыгнул очередную корягу и исчез. Я с беспокойством шагнула вперед, но меня остановил громкий вопль:
– Я-ана, сто-о-й! Тут я-ама!
Перегнувшись через корягу, я увидела глубокую яму, по отвесному краю которой, цепляясь за выступающие из земли корни, карабкался кот, а на дне сидел… наш старый знакомый, Кузьма.
– Ба! Да никак это и есть знаменитый на всю округу коровий вор?
Мальчишка на удивление не стушевался, а радостно выпучил глаза:
– Ты правда обо мне слышала?
– Соловей рассказывал.
– А, – Кузьма насупился, – так ты с ним заодно! Чего еще ожидать от людоедкиной дочки.
Варфоломей, которому оставалось рукой подать до верха, завис и обернулся на узника ямы:
– Ты как Бабу-ягу назвал? Вот я сейчас тебе! – Он гневно рассек когтями воздух.
Схватив кота за шкирку, я вытянула его наверх и укорила:
– Давай еще подерись.
– А чего он обзывается? – вздыбил шерсть тот.
– Эй, – окликнула я Кузьму. – Ты там цел?
– Благодарствую, не развалился, – буркнул он в ответ.
– А чего стонал так жалостливо?
– Мужчины не стонут, – оскорбленно возразил мальчишка.
– Ну да, – не поверила я, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь вроде веревки. – Кто же тогда воздух сотрясал? Дерево?
– Давай-давай, обзывайся, – огрызнулся Кузьма.
– Ты вообще хочешь, чтобы я тебя вытащила или как?
– Мне и тут хорошо. – Мальчишка демонстративно расселся на заваленной листьями земле. Яма была ловушкой доя животного, замаскированной настилом, до того как в нее угодил Кузьма. Странно, какому охотнику пришло в голову устраивать западню в такой дремучей и мрачной части леса.
Не найдя ничего, похожего на веревку, и отбросив мысль о том, чтобы разорвать на тряпочки сарафан и связать веревку из них, я опустила в яму метлу. Да уж. Даже если Кузьма поднимет руку и подпрыгнет, до метлы ему не достать.
