– Ив, – выдохнула я и почувствовала на своих губах пепел…
Огонь, лишившийся контроля Агриппины, словно услышал мой зов, и на меня двинулась огненная стена. Я закрыла глаза. Пусть. Все равно все кончено.
– Яна! – раздался за спиной голос кота. – Яна, беги!
Мое место здесь. Рядом с рыцарем.
– Яна, берегись! – как ошпаренный взвыл кот.
И мне в плечо впились стальные когти. Спасительный огонь был так близко, но Чернославу я была нужна живой. Я безвольно смотрела, как огонь отступает, и позволила тащить себя из терема. Сопротивляться не было сил.
На крыльце Чернослав ругнулся и с силой швырнул меня через ступени. Упав на землю, я подняла глаза и зажала рот рукой. На моих глазах Дуняша, почувствовавшая погоню, закрыла собой Василису и поймала грудью огненный шар. Дрогнув всем телом и широко разметав руки, служанка замертво рухнула на землю. Василиса осталась стоять посреди двора, не понимая, что происходит вокруг. До ворот ей оставалось дойти каких-то три шага.
Я обернулась к крыльцу. Чернослав стоял в проеме полыхающего терема и победно усмехался, глядя на меня сверху вниз. На балконе над его головой взывали о помощи царь с царицей, но Чернославу не было до них никакого дела. В его ладони зажегся еще один огненный шар, и я ни на минуту не усомнилась, в кого он его направит. Царевна была ему больше не нужна.
Из-под крыльца сверкнули зеленые глаза Варфоломея.
– Выведи Василису, – шепнула я, зная, что кот не подведет.
Прежде чем Чернослав шевельнул рукой, я вскочила на ноги, взлетела на крыльцо и втолкнула его в горящий терем, падая вслед за ним. А сверху на нас упало пламя.
Часть шестая
ТУТ И СКАЗОЧКЕ КОНЕЦ
– Вы смотрите чрезвычайный выпуск «Лукоморских известий», и с вами я, Агаша, прямо с пепелища бывшего царского терема. Вчера вечером терем подвергся нападению Змея Горыныча, который требовал выдать ему царевну. А после того как не получил, чего хотел, так и спалил все вокруг. К счастью, терем к тому времени был почти пуст, но жертв избежать не удалось. При пожаре погибли шесть человек: три стражника, служанка, царская чародейка Агриппина, пытавшая погасить терем, и жених царевны Василисы, Чернослав, ценой своей жизни спасший невесту из огня.
Пока неизвестно, будет ли восстановлен царский терем на том же месте или для этого выберут другое место в Златограде. А пока решается вопрос с жильем, царская семья приняла приглашение от Кощея. Да-да, вы не ослышались! В ближайшее время царь с царицей и царевнами будут проживать в замке Кощея. Поговаривают, что дело идет к свадьбе… Подробности из замка Кощея смотрите в следующем выпуске известий.
Оттараторив текст, Агаша отложила в сторону простое, купленное на ярмарке зеркальце, обвела взглядом пепелище и драматически вздохнула. Старая привычка! И хоть никто не смотрит на нее по ту сторону зеркальца и Забава не дает о себе знать, прислав волшебное стеклышко взамен разбившегося, так и тянет поделиться добытыми новостями с другими. А новости-то, новости какие! Жаль, что никто ее не слышит, кроме мужиков, разбирающих пожарище.
– Слышь, мелкая, не мешай! – Один из мужиков подвинул ее бревном, и Агаша, развернувшись, зашагала за опаленные пожаром ворота.
Дойдя до места ярмарки, девочка оглядела пустые ряды и еще раз вздохнула. Надежда купить пряник на найденную на пепелище монетку не оправдалась. Какие уж пряники, когда все горожане только и толкуют, что о пожаре в царском тереме. Столько домыслов ходит – страсть! И что Змей Горыныч был в заговоре с Агриппиной, и что во время пожара в тереме видели Бабу-ягу. Вот уж враки! А все потому, что нету волшебного зеркала, чтобы через него народу правду поведать.
– Вот ты где! – оглушил замечтавшуюся Агашу голос Степки. – А я тебя везде ищу.
Агаша потянула носом, вдыхая сладкий аромат пряников, и, обернувшись к приятелю, увидела у него в руках большой холщовый мешок, из которого выглядывало ухо пряничного зайца.
– Это тебе! – Степка сунул ей в руки мешок, и Агаша, не удержав пряничную тяжесть, уронила его на землю.
– Сколько же их тут! – ахнула она, сунув нос в мешок.
– Все твои, – с некоторой завистью ответил Степка и с надеждой добавил: – Но ты ведь поделишься, а?
Агаша протянула ему зайца, а сама выудила из мешка пряничную белку.
– А откуда они? – с жадностью откусив беличий хвост, спросила она.
– Тбеа… брыса… пеедаа, – уплетая за обе щеки зайца, ответил Степка.
Агаша ткнула его в бок.
– Прожуй сперва!
Степашка одним махом заглотил пряник, поперхнулся, закашлялся и просипел:
– Та белобрысая передала. Которая подкоп на царский двор просила сделать.
– Она? – поразилась Агаша, доедая пряник. – Так мы ведь ее подвели – не выполнили, что обещали.
Степка пожал плечами и жадным взглядом уставился на мешок у ног, откуда аппетитно выглядывал пряничный мишка.
– Она сказала, что тебя найти не может, – сглотнул мальчик, – и просила «спасибо» передать. И пряники дала. Сказала, что там, на дне, леденцы еще, как договаривались.
– Во дела! – удивилась Агаша, слизывая с ладошки пряничные крошки. – Ну пошли тогда.
Степка с мольбой покосился на мешок, источавший пряничные ароматы, и, сглотнув слюну, спросил:
– Куда?
– Как куда? – Агаша лукаво усмехнулась. – Пряники делить!
Пока Степка с радостным воплем поднимал мешок с земли, Агаша, заметив чей-то пристальный взгляд, обернулась. Показалось, заметила мелькнувшую за углом дома белую макушку. Простоволосая в жаркий полдень? Это может быть только одна из ее знакомых.
– Я сейчас, – торопливо сказала Агаша, устремляясь по улице. На ходу обернулась и погрозила пальцем: – Только гляди у меня! Чтобы пряники к моему возвращению целы были!
Прошлым вечером на царском дворе
Прохладные ручейки живительной воды обтекали меня, пробирались за шиворот, охлаждали обгоревшую кожу, родником лились в потрескавшиеся при пожаре губы. Я жадно глотала воду, стремясь погасить бушующий в венах пожар. Вода пахла дождем и жженым деревом.
– Проснись, – монотонно накрапывал дождь.
– Проснись, – шипела вода, испаряясь на горящем дереве.
– Проснись, – ударяясь о бревна, барабанили капли.
– Проснись, – тонкой струйкой хлестал по щекам ручеек.
– Проснись же, – отчетливо прозвучал голос Ива, и я открыла глаза.
– Яна, Яна, проснись! – По моей грудной клетке скакал теплый тяжелый шар, а в щеки мне тыкалось что-то мокрое и холодное.
– Варфоломей, – прокашлялась я, чувствуя, что легкие полны дыма, – отстань!
– Яна! – раздался оглушительный вопль кота, и следом хором прозвучали два голоса, мужской и женский:
