Ева взглянула на россыпь огромных бриллиантов. Овальные, квадратные, в форме сердца – они слились для нее в одно сверкающее пятно. Она не заметила ценников. Как узнать, сможет ли Данте вернуть покупку?
– Нет, – решительно заявил Данте. – Слишком простые.
Эдвард согласно кивнул, взял лоток и развернулся на каблуках.
Ладонь Данте скользнула между ее плотно сдвинутых бедер. Ева едва сдержала крик и чуть не упала с дивана. Она могла поклясться: сексуальной энергии Данте достаточно, чтобы воспламенить всю нацию.
– Расслабься. – Его бархатный голос ласкал слух. – Ты слишком напряжена. Выбери то, что подскажет сердце.
Еще лоток, бархатные подушечки, бриллианты. Сердце твердило ей только одно: «Беги, спасай свою жизнь».
– Сам выбирай. Мне все равно.
Пальцы Данте свирепо впились в ее колено.
– «Шаррт», – приказал он ледяным тоном, от которого у Евы снова забурлила кровь.
Ассистентка тихо вскрикнула, а глаза Эдварда загорелись охотничьим азартом. «Шаррт».
Ева чувствовала, как наэлектризована атмосфера. Перед Данте появилась черная как ночь бархатная подушечка. Одного взгляда на ее содержимое хватило, чтобы у Евы остановилось сердце.
Голос Эдварда долетал словно бы из другой реальности:
– Потрясающий бриллиант с изумрудной огранкой желтой короны и ступенчатой огранкой белого павильона. Общий вес составляет тридцать восемь и одну десятую карата. Один из самых редких бриллиантов в мире, сэр.
Данте взял кольцо, поднял руку Евы, мягко распрямил сжатую в кулак ладонь. Она не сопротивлялась, с трудом веря в происходящее, только пыталась совладать с дрожью, спиралью поднимающейся от ступней к животу. Данте убедился, что платиновая оправа легко скользнула по безымянному пальцу.
– Прекрасно подходит, – удовлетворенно заметил он.
Кольцо было идеальным, начиная с прохладной платиновой оправы до огромного великолепного камня густого желтого оттенка в окружении белых бриллиантов. Оно и вправду словно явилось из волшебной сказки о прекрасных принцах и принцессах. Такое кольцо мужчина дарит женщине, которую безмерно любит. Это украшение не для нее. Щедрый, лишенный смысла жест, пустой и холодный, как ее желудок, сжимавшийся каждый раз, когда она глядела на кольцо.
Завтрак. Вероятно, она просто умирает с голоду – вот в чем причина!
– Мы берем его, – сказал Данте.
– Нет! – Ева непроизвольно вцепилась в его бедро, напрягшееся от ее прикосновения. Она проигнорировала ответный всплеск адреналина, уже через секунду вспомнив, что должна исполнять роль.
– Ох, – поправилась она с напускной игривостью, – я имела в виду… это слишком. Ты не должен доказывать мне свою… – Она не смогла произнести слово «любовь». Откровенная ложь. Ева ненавидела ложь, но теперь вынуждена жить в атмосфере притворства. – Не надо.
Данте посмотрел на нее с восхищением, будто номинировал на премию «Оскар», и, положив ладонь сзади на шею, притянул к себе, однако через мгновение, опалив дыханием ее губы, он прошептал достаточно громко, чтобы все услышали:
– Мне ничего не жаль для хозяйки моего сердца, дорогая.
Восхищенный вздох со стороны привел Еву в чувство. Она закрыла глаза. Данте был великолепен в своей роли. Никогда еще Ева не испытывала к нему такой ненависти. Или испытывала? Конечно, это уже было, когда он бросил ее в беседке у бассейна, обещав вернуться. Клялся, что не оставит, а сам призраком растворился в ночи. Точно так же отец бросил ее мать.
Злость придала ей силы. Ева повернула голову и прошептала ему в ухо:
– Ты пожалеешь об этом, Витале.
Сложив губы в неотразимую сексуальную улыбку, Данте схватил ее за руку и почти сдернул с дивана.
– Пришлите мне счет, Эдвард.
Он потянул ее к выходу. Ева решила, что при других обстоятельствах он охотно ударил бы ее дубинкой по голове, прежде чем взвалить на плечи как законную добычу. Она не возражала – ей хотелось побыстрее убраться отсюда.
Ева испытала облегчение, когда на улице морозный декабрьский воздух обжег лицо. Она бросилась к распахнутой дверце автомобиля. Неожиданно твердая рука преградила путь, и перед ней возникла высокая фигура Данте.
– Готова?
Что угодно, лишь бы поскорее убраться отсюда. Где были ее мозги, когда она позволила втянуть себя в эту безумную затею? «Несколько дней пытки, потом – свобода». Главное помнить, что рядом с ней хищник, который выслеживает жертву, а потом бросает.
– Давно готова. Если ты думаешь, что я еще раз пойду на это…
В этот момент чувственные губы накрыли ее рот в страстном поцелуе, лишив способности мыслить. Казалось, жар охватил все клетки ее тела, сделав послушной игрушкой в его руках. Земля ушла из-под ног, сердце перевернулось в груди от прикосновения горячего языка. Еву сжигал демонический огонь желания. Едва сохраняя равновесие, она поднялась на цыпочки, смутно чувствуя непривычно тяжелый вес на пальце, запустила ладони в густые темные волосы Данте, ощутила сексуальный, грешный, напоминающий о горьком шоколаде вкус его губ. Таким Данте оставался в ее памяти, но только теперь в нем было больше силы, власти, больше страсти… Ева с трудом переводила дыхание под его долгими нежными поцелуями.
Может, она сама прижалась к нему, может, Данте шагнул к ней, но вдруг они стали неразделимым целым: ее грудь упиралась в стальные мышцы его груди, руки обнимали ее так крепко, будто он не собирался отпускать, будто страстно хотел ее.
Данте разомкнул объятия так же стремительно, как до этого атаковал. Ева пошатнулась, удерживая равновесие. Перед глазами мелькали искры.
– Прекрасно, дорогая, – произнес Данте тоном, от которого жаркая лава в клетках ее тела мгновенно превратилась в кусочки льда. – Именно то, что надо. Теперь можно не сомневаться в заголовках завтрашних газет. И давай больше не будем жаловаться, что приходится имитировать страсть.
Глава 5
Возмущенный голос Евы мог бы больно ударить по барабанным перепонкам, если бы Данте не держал телефонную трубку на расстоянии от уха.
– Ну что, ты доволен, Витале? История повторяется – мое фото снова на первых страницах газет!
– Доброе утро, дорогая.
– Я тебе не «дорогая». Ты подставил меня!
На самом деле он подставил сам себя, обрек на долгую ночь физической пытки. Поднявшись с кресла с холодным бокалом в руке, он встал возле широкого окна своей штаб-квартиры в Лондоне. Великолепная картина предпраздничного Мейфэйра – престижного района города – немного помогала снять напряжение, теснившее грудь. Что случилось с Принцессой прессы? Почему она не торжествует, снова оказавшись в центре внимания? Казалось, ей ненавистна газетная шумиха.
– Что за проблема, Ева? План сработал, не так ли? Пресса осаждает твой дом? Нет. Конечно, репортеры не пожалели красок, чтобы смачно описать вчерашнюю сцену, но не будем забывать, что ты прекрасно подыграла мне.
