А этот командированный, викинг белобрысый, все равно не отставал, вчера хитростью в номер затащил на разговор…
Все мужчины, кроме мужа Кирилла, вызывали у Веры отвращение. Он являлся единственным мужчиной в ее жизни, единственной любовью. Девять лет брака. Поженились, когда Вере исполнилось двадцать, Кирилл был на десять лет старше.
Нежный, добрый, деликатный. Непьющий и даже некурящий. Заботливый. Ни разу не замеченный не только в изменах, но и даже во флирте с другими женщинами.
Кирилл последние несколько лет строил дом – для них с Верой. Дом, правда, находился еще лишь в середине строительства, фундамент да стены, но в будущем, рано или поздно, супруги все равно туда заселятся и там родят своих детей. А то сейчас, в крошечной «однушке» на первом этаже – не очень-то и развернешься.
Кирилл – невысокий (одного роста с Верой), худощавый. Даже комплекцией своей, довольно субтильной, он нравился Вере. Поэтому все прочие мужчины, которые внешне не были похожи на мужа (например, как этот огромный викинг из двести десятого), – ее пугали.
Чужие все они, чужие – эти мужчины вокруг. Другие и не такие. Неприятные…
Выйдя из номера, Вера остановилась в коридоре, у окна.
Внизу, во внутреннем дворике, был разбит небольшой садик. Зеленый газон, клумба, на которой вовсю еще, яростно цвели осенние бархатцы… Ничего особенного, но Вере вдруг захотелось сфотографировать эту картину. «Бабье лето в самом разгаре». Или нет – «Апофеоз бабьего лета». Так можно назвать это фото и поместить в своем блоге. Ну и что, что в блог почти никто не ходит комментировать фото, Веру это обстоятельство очень мало интересовало.
Она вела блог с фотографиями для себя, как личный дневник. О себе ничего не рассказывала, изображений людей – минимум, только прохожие и со спины обычно; в основном – лишь пейзажи да виды города. Вся ее, Верина, жизнь – это осень, зима, весна, лето. И снова осень…
Дневник души, что ли.
О том, как она счастлива, о своей любви к мужу, – Вера не собиралась рассказывать публично. А ну как сглазишь…
* * *
Валя Колтунова, высунув голову из номера, в котором убиралась, издалека наблюдала за своей приятельницей и коллегой Верой.
Вот странная девка, словно не от мира сего. Рассеянная, вечно забывает обо всем, то и дело заглядывается на что-нибудь, замирает – до тех пор, пока не окликнешь…
Валя считала своей задачей приглядывать за Верой и опекать ее. Не особая у них разница в возрасте (Валя всего лишь на пять лет старше Веры), но такое ощущение, будто подруга застряла где-то в глубоком детстве. Овца овцой.
Вот и сейчас Вера стояла у окна, в коридоре, пялилась вниз, во внутренний дворик гостиницы.
– Вер! Верка!
– А? – Подруга оглянулась, взглянула на Валю своими смешными глазами, напоминающими желтые металлические монетки.
Валя погрозила ей пальцем – не тормози, мол.
Вера кивнула и потащилась со своей тележкой к следующему номеру.
К обеду подруги закончили с уборкой номеров, занялись другой работой – сдали белье для стирки, навели порядок в других помещениях гостиницы…
Вечером вышли из гостиницы вдвоем.
– Упахалась как… Сейчас то же самое, но только дома, – с досадой произнесла Валя. – Тебе хорошо, Верк, у тебя нет детей, считай, ты вечером как в отпуске. А мне готовить, убирать, уроки проверять… Двое пацанов да еще погодков – знаешь, как сложно?
Валя жаловалась подруге на тяготы, но сама, в глубине души, считала, что ее жизнь – не самая легкая, но зато во много раз лучше Вериной – пустой и бессмысленной.
Мальчики, Славик и Стасик, восемь и девять лет, Валины сыновья, являлись настоящими хулиганами. Вечно дрались – между собой и с окружающими пацанами, чуть не каждую неделю учительница в школу родителей вызывала… Но тот шум и гам, который поднимали ее отпрыски, на самом деле звучал для Валиных ушей настоящей музыкой. Она бы сошла с ума, живя в мертвой тишине, как Вера.
Валя обожала своих сыновей. Ругала их вслух, а мысленно – молилась на мальчиков, таких живых, таких активных. Если когда-нибудь Верка родит детей, то они, наверное, вырастут жуткими занудами. Ни рыба ни мясо, как их мать. Тоже будут глядеть по сторонам своими желтыми глазищами и то и дело «тормозить».
А если девочка у Веры родится? Ой, нет, лучше мальчик… Если девочка в мать пойдет, то пиши пропало. Ведь Вера – очень страшненькая. Вроде все при ней, а посмотришь внимательно – страшненькая. Лицо у подруги – длинное, словно лошадиное, волосы, как пакля, эти рыжие, вьющиеся… Вдобавок – неуклюжая, никакой женственности.
Валин муж, Коля, слесарь-наладчик на электрозаводе, сколько раз твердил, что страшнее Веры нет у них в городе женщины. Ну, разумеется, высказывался он не при Вере.
Кстати, о Коле.
Отличный мужик – веселый, балагур, душа компании. Косая сажень в плечах. Погуливал иногда, да. Несмотря на хорошую зарплату, пропивал, раздаривал деньги подружкам. Скандалила Валя с ним часто, волосенки соперницам не раз приходилось драть… Но насколько Николай, при всех своих недостатках, был интереснее Вериного Кирилла, унылого заморыша!
Хотя они, Вера с Кириллом, надо сказать, подходящая пара. Оба скучные, никакущие. Кирилл строил для Верки дом. Уж какой год строил, а воз и все ныне там. Бизнесмен, называется… Торгует старыми конфорками на рынке, вот и весь бизнес. Нет, поначалу-то, в 90‑е, Кирилл хорошо зарабатывал, сейчас вот поприжали малый бизнес, доходу капли… Куда Кириллу до Коли, который на твердом окладе.
Валя не могла не сравнивать своего мужа и Вериного, свою жизнь и жизнь подруги. И, сравнив, понимала, какая ж она счастливая, а Верка – несчастная.
Но ни жалости, ни снисхождения Валя не чувствовала. Наоборот, ее тихо возмущал тот факт, что Вера почему-то даже не догадывается о своем несчастье. Не догадывается о том, что некрасива, что муж ее, Кирилл, – жалок, что пуста их жизнь без детей…
Вале постоянно хотелось намекнуть об этом подруге. Хотя как это сделаешь? Не кричать же напрямую, в лицо – эй, подруга, да ты полное ничтожество! Вроде как некультурно. А намеков Вера решительно не понимает. Вот сегодня Раиса Викторовна намекала Вере о том, что у той ни рожи ни кожи – так нет, подруга только стояла да глазами хлопала.
Нет, Валя, безусловно, верила, что к подруге тот мужик приставал, белобрысый, из двести десятого. Но почему он приставал? А потому, что Верка – безответная, мямля, вот мужикам и кажется, что такую легче будет охмурить. Это Коля как-то Вале объяснял про подобный феномен. Отчего мужики к некрасивым клеятся. А оттого, что некрасивые девицы – любому ухажеру рады…
– Валь, посмотри… Какие березы там! – подала голос Вера, шедшая рядом, взмахнула рукой в сторону. В темно-сером широком плаще, сером платке – похожая на мышь. Даже – на летучую мышь.
– Да, ничего так, – согласилась Валя, глядя на березы, растущие в сквере, мимо которого они проходили в данный момент. Светло-желтые листья трепетали на ветру – словно деревья дрожали от вечерней прохлады.
