Он не умрет – просто не сможет. Он только-только начал припоминать, что такое – жить. Что-то у него внутри хотело петь и кричать: я потерялся, совсем заплутал. Грубая древесная кора, похожая на дранку, переборы дождевых капель на листьях, скрипучая любовная песнь жабы где-то совсем рядом – в этом открылась ему невероятная красота.
В лианах порхала белая бабочка размером с ладонь. Уорд продолжил путь.
В конце тропы, а вернее сказать, едва различимого просвета в джунглях, забрезжил восход. В ту ночь Уорд, пробившись сквозь гряду крапивы, нашел жилище родителей Наймы – сказочный домик, маленький, скудно освещенный. Из печной трубы поднималась струйка дыма. По стенам ползли какие-то плети, чайные поля одичали, потемнели, заросли бугенвиллеей и репейником. Но следы человеческого присутствия определялись безошибочно: за домом был разбит огород, где нежились грузные тыквы и гордо вздымались початки кукурузы. За оконным стеклом горели две свечи. Сквозь сетку от насекомых виднелись деревянные шкафчики, массивный дубовый стол; на кухонной стойке лежала гроздь томатов. Уорд стал звать Найму, но ответа не было.
Его фонарь из последних сил высветил теплицу для выгонки сеянцев чая, сверху донизу засыпанную землей и оттого похожую на гигантскую муравьиную кучу. На двери белела записка. Почерком Наймы на ней было нацарапано: «Фотолаборатория».
Сбросив рюкзак, Уорд так и сел. Ему представилось, как за этой дверью она перекладывает негативы из одной ванночки в другую, вынимает и развешивает для просушки. Каждый быстротечный миг, пойманный, продублированный на пленке и там застывший, входил в ее собственный, постоянно растущий музей естественной истории.
Вскоре кромка восхода занялась над деревьями; Уорд поднял взгляд над переплетением лозы и репейника, над темными плантациями, что тянулись аккуратными дугами, и стал смотреть туда, где первые лучи света рассекали предгорье. Из дома доносились звуки ее движения: шаркнула подошва туфли, плеснула зачерпнутая вода. Неровная громада солнца показалась из-за горизонта. Быть может, подумал он, я еще найду слова. Быть может, сейчас она выйдет – и я сразу пойму, что нужно сказать. Скажу, наверное, что виноват, что все понимаю, или просто: «Спасибо за фотографии». А потом мы вместе будем смотреть, как свет омывает холмы.
Он полез в рюкзак, достал нежный, слегка помятый цветок, бережно положил на колено и приготовился ждать.
Благодарности
Я бесконечно благодарен Венди Вейль за ее терпение и энтузиазм; Гиллиан Блейк за то, что обогатила мои рассказы; моим родителям и братьям – за все; Венделлу Мейо и Джун Спенс за то, что осветили мне путь; всем, кто нашел время прочесть первоначальный вариант этой книги, особенно Лисли Тенорио, Элу Хиткоку, Мелиссе Фратерриго и Эмми Кван Барри; Нилу Джордано за неоценимую помощь с моим первым рассказом, а С. Майклу Кертису – за помощь со вторым; Джорджу Плимптону – за помощь со «Смотрителем»; Хэлу и Жаку Истменам за то, что были для меня стимулом и примером; Майку Готри и Тайлеру Лунду за полевые исследования; Библиотечной ассоциации штата Огайо за поддержку; и, наконец, Литературному институту штата Висконсин, без которого многие из этих историй просто не появились бы на свет. Если у вас появятся свободные деньги, пожертвуйте их этой организации.
Эту книгу я посвящаю моей жене Шоне, в знак благодарности за ее непоколебимую веру, мудрость и любовь.
