— Отправляйтесь на кладбище рядом с Кротово и расспросите тамошних готов, — объявил меж тем отец. — Может, что и узнаете.
Всего-то? Я повеселела и с улыбкой выразила готовность помочь:
— Конечно, папочка! Завтра же и отправимся.
А сегодня мне уже не терпится сбежать с этого нудного сборища на латиноамериканскую вечеринку.
— Зачем же тянуть до завтра? — строго возразил отец. — Отправляйтесь сегодня же. Ночь только начинается, еще успеваете на сегодняшнюю встречу.
Латинос, пылко отплясывающий в моем воображении и манящий своей смуглой шеей, неожиданно остановился. Загар стремительно сползал с его кожи, которая наливалась восковым блеском. Возле глаз нарисовались черные круги, почернели от помады губы, ногти удлинились и сделались черными. Яркий наряд превратился в черный длинный плащ. Вздохнув, он оперся на покосившееся надгробие, достал из-за спины гитару и завыл на луну… Похоже, вечеринка отменяется. Сегодня праздник на улице готов.
— И самое главное — все будьте бдительны и осторожны, — предупредил отец напоследок. — Возможно, Герасим выдал нас перед смертью и охотнику известны наши имена. Не дайте застать себя врасплох.
— Евгений, а ты не думаешь, что, если бы Герасим нас сдал, мы бы здесь теперь не сидели? — вскинулась Камилла. — Все-таки с той статьи уже больше месяца прошло. Она вышла в начале августа, а сейчас середина сентября. У охотника было сколько угодно времени, чтобы отстрелять нас серебряными пулями одного за другим.
— Мама, не говори так! — поежилась Инна.
— Пойдем, Лиза, — Макс тронул меня за плечо. — Не будем терять время.
Мы вышли в коридор, и Макс шагнул к лестнице, ведущей наверх. Я удержала его за локоть.
— Ты что, собираешься идти на тусовку готов так?
— Как — так? — не понял племяш.
— В таком виде?
— А что? — Макс с явным недоумением оглядел джинсы дизайнерского происхождения и жизнерадостную водолазку в желто-серую полоску.
— Да тебя в таком прикиде даже за ворота кладбища не пустят! — раскритиковала я. — Черные джинсы и черная футболка найдутся?
— Только дома.
— Вот и отлично, заедем к тебе, переоденешься. Жди меня!
Я бегом припустила в свою комнату и принялась перетряхивать гардероб. Что ж, в том, что я живу с родителями, есть свои плюсы. Далеко и ходить не пришлось!
Удобно устроились предки: наш шикарный московский особняк девятнадцатого века удачно выкупили во время перестройки, сдали в аренду частному мужскому клубу и теперь живут, не зная забот. Вы хоть представляете, сколько может стоить аренда старинного особняка в центре Москвы? А самое забавное в этой истории, что родители даже переезжать никуда не стали — переместились под землю, в комфортабельный бункер, построенный по подобию убежища Сталина. На его сооружение, кстати, ушла половина прабабушкиных бриллиантов. Само собой, ни администрация клуба, ни его посетители знать не знают, что под полом здания живет семейство вампиров. Проектировщик нашего убежища в качестве благодарности получил от отца укус вечности и уже как лет десять живет в Лондоне — тамошний туманный климат пришелся ему весьма по душе. А строители, воплощавшие проект в жизнь, после завершения работ уже никому ничего поведать не могли. Родители позаботились о том, чтобы о нашем жилище не было известно ни одной живой душе. Хорошо замаскированный вход в бункер находится в подвале жилого дома по соседству, а поскольку стены нашего укрытия мы покидаем глубокой ночью, то и разоблачение со стороны жильцов нам не грозит.
В бункере двадцать комнат, и у каждого из родственников есть своя собственная. Однако постоянно здесь живут только родители, а также бабушка, Инна и я — одиночки среди семейных пар. У всех остальных есть городские квартиры в обычных домах. Никита с Камиллой, в силу своей публичности, боятся, что журналисты разнюхают про бункер, поэтому ночуют в своих апартаментах на двадцатом этаже новомодной высотки. Рафаэль по ночам пропадает в своей полуподвальной студии, а Тамара ждет его в квартире по соседству и приглядывает, чтобы муж не увлекся какой-нибудь хорошенькой живой натурщицей. Хуже нет, чем вампиру влюбиться в человека: пока взвесишь все за и против, пока соберешься с духом, пока решишь признаться ему в своих чувствах — глядь, а возлюбленный уже на пенсии. Шучу, конечно. На самом деле влюбиться в человека — самая большая глупость, которую только может совершить столетний вампир. Вера и Виктор живут через дорогу от своего ночного клуба. Инна уступила двушку на Кутузовском проспекте Максу и Маше после свадьбы, пока те делают ремонт в своей квартире в новостройке. А я не видела смысла в отдельной квартире. Да, поучения Лидии порой утомляют, зато семья рядом и я не чувствую себя одинокой. К тому же мне нравилось жить в комфортных условиях под землей.
Нашла! Черную кружевную блузку в последний раз надевала лет пятьдесят назад — надо же, я думала, что давно ее выбросила. Какой только винтаж не сыщешь на полках моего безразмерного шкафа! К блузке прекрасно подойдет пышная черная юбка из свежей коллекции Стеллы Маккартни. Так, теперь черные чулки и высокие сапоги на устойчивом каблуке — чтобы было легче месить кладбищенскую глину.
Блондинка в черном, которую отразило зеркало, могла бы выиграть конкурс на лучший готический костюм… если бы не была блондинкой! Придется идти на поклон к Лидии.
На минуту я задержалась у шкатулки с драгоценностями, перетрясла кольца и браслеты, но так и не нашла ничего, подходящего под мой новый образ. В сочетании с черной одеждой хорошо бы смотрелся браслет работы Фаберже с крупными кроваво-винными рубинами, который родители подарили мне по случаю окончания гимназии, но позже я его потеряла, о чем до сих пор жалею. Браслет был одним из лучших творений знаменитого ювелира и был изготовлен в единственном экземпляре по дизайну Лидии. Время от времени я просматриваю новости о продаже драгоценностей Фаберже в надежде, что браслет всплывет где-нибудь на аукционе Кристис. Но пока без результатов. Ладно, чтобы произвести впечатление на готов, хватит и старинного кольца, с которым я не расстаюсь со дня превращения. При случае могу сочинить для романтически настроенных готов сказку, что кольцо принадлежало моей прабабке и было подарено трагически погибшим возлюбленным. А теперь последний штрих.
Я выбежала в коридор, промчалась мимо скучающего Макса, глаза которого округлились при виде моего наряда, и поскреблась в дверь матери.
— Лидия, одолжишь тот черный парик, в котором ты изображала Белоснежку на прошлый Хэллоуин?
По семейной традиции, на Хэллоуин мы рядимся персонажами из сказок, пьем кровь с коньяком и читаем вслух Шарля Перро и братьев Гримм. Из Лидии в том году получилась прелестная Белоснежка, Инна была русалочкой, а я Золушкой — до ее превращения в принцессу. То есть в лохмотьях, с сажей на щеках и половой тряпкой на голове. Макс заявил тогда, что мой костюм — лучший из всех. Я вернула ему комплимент: племянник проявил фантазию, нарядившись в черный комбинезон, поверх которого фосфоресцирующей краской был нарисован скелет, и изображал Кощея. Лидия при виде нас даже на миг потеряла самообладание: у нее так потешно вытянулось лицо, что румяна в форме яблочек на скулах стали похожи на огурцы.
