7
Темнота баюкает меня, качает в своих блаженных объятиях, согревает теплом крымской ночи, ласкает мягкостью плюшевого пледа. Я открываю глаза и вижу кусочек вязаного свитера, к которому прижимаюсь щекой, чувствую, как покачивается земля под размеренными шагами того, кто несет меня на руках.
— Алекс, — забормотала я, прильнув к груди воскресшего мужа, — куда ты меня несешь?
— Домой. — Голос Алекса прозвучал непривычно низко. Бедняга, ему, наверное, тяжело! В прошлой жизни Алекс никогда не носил меня на руках. Даже на свадьбе. Обычай вносить невесту через порог дома в общей суматохе был позабыт.
— Домой? — переспросила я в недоумении. — Алекс, милый, — зашептала я, — наш дом уже нам не принадлежит. Там теперь расположен банк.
Мы познакомились в Петербурге, но вскоре после свадьбы переехали в московский особняк Алекса — его перевели из тогдашней столицы в Москву, а я последовала за ним.
— Мы идем ко мне домой, — прохрипел Алекс под тяжестью ноши.
Какая же я глупая! Конечно, если Алекс восстал из мертвых, то своим домом он теперь считает семейный склеп в подмосковном имении, принадлежащем моим родственникам. До смерти Алекса мы закапывали пустые могилы на границе поля с лесом. Ряд крестов для отвода глаз. Но когда умер Алекс, я настояла на строительстве закрытой гробницы. Там я могла навещать его с наступлением сумерек, а порой и оставалась в ней коротать день, спасаясь от солнечных лучей. Надеюсь, Алекс не сердится на меня за то, что в последние годы я навещаю его все реже?
— Или… — Он вдруг замер. — Ты боишься идти ко мне?
— Алекс, милый, — растроганно шепнула я, — твой склеп для меня лучше всех дворцов на свете.
Алекс крякнул от неожиданности и остановился. Над нами навис каменный козырек гробницы. Пришли. Надо же, как долго я была без сознания, раз Алекс пешком преодолел полсотни верст от Москвы.
— Алекс, — удивилась я, услышав звон ключей, — ты врезал в склеп замок? Когда?
— Не поверишь, — ответил он, внося меня в темное нутро гробницы, — но я и лифт провел.
Не успела я удивиться грохоту механизма, как меня ослепил яркий электрический свет. Наваждение прошло, как сон. Нет никакой гробницы — мы в современном лифте высотки, который несет нас вверх. Нет Алекса — меня держит на руках охотник, которого за моего погибшего мужа можно принять только на темной улице и только в изрядном опьянении свежей кровью. То-то от вожака хулиганов так пивом несло, вот мне его кровь в голову и ударила!
— Пусти!
Охотник не успел сообразить, как я уже крепко стояла на ногах, а он потирал плечо, прислонившись спиной к дверям. Двери открылись на этаже, и он вывалился на площадку, не удержавшись на ногах.
Сбежать бы сейчас домой, забиться под одеяло, но нельзя подводить семью. Я еще не узнала того, что хотела.
— Извини. — Я вышла на площадку и протянула охотнику руку. Тот ее проигнорировал и поднялся на ноги сам. Смешной! При ярком свете электрических ламп он выглядел мальчишкой. Совсем как Алексей в день нашей свадьбы. Ноги подкосились, и я прислонилась к стене.
— Эй, — смягчился охотник, — ну ты чего? Держись!
Он привычно подхватил меня на руки и понес к квартире.
— Сейчас кофе тебя напою.
Дурачок! Я старалась лишний раз не дышать, уткнувшись носом в его жилку на шее. Мне бы сейчас крови!
Парень загромыхал ключами, по очереди открывая замки. Интересно, как он объяснит родителям присутствие незнакомой полуобморочной девицы? Он вошел внутрь, я сделала глубокий вдох и поняла — в квартире мы одни. Четких запахов других людей нет, охотник живет один, и знакомство с родителями мне не грозит. Превосходно. Тем легче будет расправиться с парнишкой после того, как я получу нужную информацию.
Я соскользнула с его рук.
— Где у тебя ванная?
— Сюда. — Он подтолкнул меня к двери, включил свет, и я торопливо заперлась изнутри. Обернулась — и нос к носу столкнулась с собой. До чего же маленькие ванные в современных домах!
Зеркало чужой квартиры без всякой лести отразило всю мою вампирскую красоту. Растрепанные волосы, стертая помада (часть, должно быть, осталась на свитере охотника), расширенные от жажды зрачки. Хорошо еще, повезло перехватить немного крови Слепня, поэтому удается держать себя в руках. Но что, если охотник что-то заподозрил, уже зарядил пистолет серебряными пулями и поджидает за дверью? Или он останется верен себе и убьет меня, как и Герасима, колом в сердце?
Я вывернула кран, пуская воду. Поддавшись порыву, распахнула зеркальную створку шкафчика: на полупустых полочках скучали пена для бритья, станок и лосьон от прыщей. Интересно, а что я хотела здесь увидеть — связку осиновых кольев и ряд бутылочек со святой водой? Мое появление, конечно, застало охотника врасплох, но сомнительно, чтобы он прятал подобные вещи на видном месте, где их могут обнаружить случайные гости. Во все времена охотники скрывали свои занятия даже от самых близких, зная, что огласка чревата сумасшедшим домом.
— Эй, — раздался деликатный стук в дверь, — ты в порядке?
— Да, уже выхожу. — Я осторожно закрыла шкафчик, сполоснула руки и пригладила волосы, пожалев о потерянной резинке.
Помня о своих опасениях, медленно приоткрыла дверь. В коридоре меня никто не поджидал.
— Давай на кухню! — Вместе с бодрым голосом хозяина до меня донесся запах кофе, и я невольно поморщилась.
Предложите человеку свежей крови — он скривится, угостите вампира кофе или соком — он сделает то же самое. Единственное, с чем мирятся наши желудки, — это вино и коньяк. Но только хорошие и разбавленные кровью в пропорциях не меньше пятьдесят на пятьдесят. Все остальное чревато несварением и мучительной изжогой.
Впрочем, у кофе есть одно полезное свойство: оно перебивает запах крови. А это как раз то, что нужно для неторопливого допроса охотника. Не успела я сделать и шага по коридору, как мне под ноги, остервенело шипя, бросилось что-то черное. На шум из кухни выглянул охотник.
— Не бойся, это Буш.
Большой черный кот зло сверкнул зелеными глазами и скрылся в комнате. Кота не обманешь — он всегда чует хищника.
— Извини, он не очень-то гостеприимен, — с виноватой улыбкой посетовал охотник, когда я вошла в кухню. — Я подобрал его на улице, отбил у мальчишек — они кидали в него камнями. И откуда только в детях столько злобы к беззащитным животным? — вырвалось у него, и я пристально взглянула на его лицо с набежавшей тенью и горестно изогнувшимися губами. Как странно слышать подобный упрек от охотника, который всадил кол в сердце беспомощного вампира.
— Некоторые камни достигли цели, — помрачнев, добавил он и отвернулся к плите, — так что он не очень-то доверяет людям. Особенно незнакомым. Но вообще-то он добряк.
