— И тем не менее Адам и Франтишек не отступили от своей идеи, — мрачно заметил Вацлав.
Я вспомнила, какой почтительный прием был оказан Вацлаву в Праге, и те обращенные к нему речи на чешском, которые он с недовольством пресек и смысла которых я так и не поняла, а вредный призрак Якуб отказался мне их перевести.
— Скажи, — вырвалось у меня, — чего они от тебя хотели?
— Того же, что и прежде. — Вацлав поморщился. — Хотели, чтобы я к ним примкнул. Они считают, что когда-нибудь мне надоест быть Гончим и я вернусь к ним, чтобы продолжить начатое. Они и тебя по этой причине решили оставить — хотели повлиять на меня через тебя. Но не успели — ты сбежала от них раньше, чем они перешли к сути дела.
— Но ведь прошло уже столько лет, — растерянно сказала я. — За это время можно было подготовить сотню переворотов.
— Местных — хоть две сотни, а для мирового переворота требуется гораздо больше и времени, и ресурсов. Мир меняется быстрее, чем вампиры успевают на это реагировать. Не успеешь заручиться поддержкой одного человека, как он уже уходит в отставку, или погибает по нелепости, или умирает от старости. Только недавно вампиры поняли, что надо делать ставку не на поддержку отдельных людей, а на поддержку всего человечества по всему миру. Первые результаты этих действий ты уже можешь наблюдать. Это вампиры придумали Интернет как способ влияния и распространения информации. С подачи вампиров снимают кино и пишут книги о добрых и благородных вампирах, способных на беззаветную любовь к человеку. А фильмы про супергероев? Люди будут пищать от восторга, что мы реальны. Это вампиры распространили среди людей культ красоты и молодости. Это вампиры придумали пластическую хирургию, которая уродует столько же людей, сколько делает красивыми. Это они убедили отказаться от вкусной пищи ради сохранения фигуры и здоровья. Отсюда рукой подать до «кровавой» диеты во имя вечной молодости и до «укуса красоты», который заменит все пластические операции и даст стопроцентную гарантию превосходного результата. Еще немного, и, боюсь, люди дозреют до того, чтобы впустить нас в свой мир. Во всяком случае, в глазах молодежи мы уже герои, а не чудовища. Вампиров больше не боятся, нами хотят стать.
Я потрясенно молчала, признавая правоту рассуждений Вацлава.
— А пока некоторые вампиры все-таки не упускают возможности поторопить события, — добавил он после паузы. — Но им успешно противостоят маги. Неудачные попытки переворота были предприняты в отдельных городах. Погибли многие, но люди об этом никогда не узнают, потому что в общих интересах вампиров и магов скрыть правду. Последняя попытка была не далее чем в прошлом месяце. Помнишь, мы с Аристархом не могли вылететь в Париж из-за снегопада? Тогда воздушное сообщение над Европой было прервано почти на неделю. То же самое было и с железными дорогами.
— Ты хочешь сказать, это был не просто аномальный снегопад? — Я уставилась на Вацлава широко раскрытыми глазами.
— Жанна, — он грустно усмехнулся, — запомни, когда ты слышишь в новостях слово «аномальный», значит, к этому приложили руку маги. Большинство природных катастроф — не что иное, как спешное заметание следов магами. Вампиры обычно используют техногенные катастрофы — взрывы, пожары, крушения.
Я потрясенно промолчала, усваивая открывшиеся мне тайны.
— Но как же маги допускают такие попытки? — спросила я чуть позже. — Ведь не в их интересах, чтобы вампиры захватили власть в мире.
— Маги тоже небезгрешны. И мечтают о том же. Так что у нас всегда идет примерно равный счет, и поэтому сохраняется мировой баланс. К слову, если бы маги единодушно желали господства, то власть уже давно была бы в их руках. Но среди них, так же как среди нас, нет согласия.
— Знаешь, — тихо заметила я, — когда ко мне пришла Лана со стопкой вампирских брошюр и стала описывать жизнь в Клубе, она не говорила ничего о мировых заговорах и противостоянии с магами. С ее слов следовало, что мне сказочно повезло, и жизнь моя с того дня должна была стать полным шоколадом. Вот только чем больше я узнаю о Клубе, тем сильнее мне хочется проснуться в своей постели человеком, не знать ни о каких вампирах и магах и прожить столько, сколько мне отведено, без всяких приключений на свою голову.
Во взгляде Вацлава было столько тоски, что с моих губ сорвался вопрос:
— А ты когда-нибудь мечтал о том, чтобы снова стать человеком?
Он помолчал, прежде чем ответить. Я осушила до дна стакан сока, и только тогда услышала его надломленный голос:
— Я мечтал о том, чтобы всегда быть человеком. Никогда не знать Франтишека и Адама, прожить жизнь с Эвелиной, вырастить детей, заботиться об отце. Но после всего того, что я пережил вампиром, я уже не хочу иной доли. Мою жизнь нельзя назвать счастливой. Но я надеюсь, что я проживаю ее не зря. Каждый пойманный мной и моими ребятами преступник — это чья-то спасенная жизнь. И если однажды нашим ученым все-таки удастся изобрести пресловутую вакцину, которая изменит вампирскую ДНК обратно на человеческую, я не стану ее колоть.
Я вспомнила погибшую от руки Инессы ученую Викторию. Она работала как раз над такой вакциной и достигла значительных успехов, но ее эксперименты так и не были доведены до конца. Да и будет ли когда-то изобретена подобная сыворотка? Ведь для вампиров это такое же желанное, но недостижимое средство, как для людей лекарство от старости.
— Все, что я умею, — это убивать тех, кто этого заслужил, — тихо добавил Вацлав. — А став человеком, я не смогу выполнять свою работу так же хорошо, как сейчас. Человек слаб. А я привык быть сильным.
Я положила руку на его ладонь и легонько сжала ее. Гончий вздрогнул и с каким-то недоверием взглянул на меня. Не надо было владеть телепатией, чтобы понять, о чем он сейчас думает. Должно быть, впервые в жизни Вацлав испытывал неловкость за свой род занятий. В нем не было жалости к преступникам, которых он уничтожил, но он досадовал оттого, что в моих глазах он казался убийцей. Глупый! Я не любительница криминальной хроники, но и мне время от времени попадаются в Интернете леденящие душу заметки о зверствах маньяков. А еще я никогда не забуду закрытый гроб с изувеченным телом соседской девочки Оксаны, жившей в нашем доме. Она была единственной отрадой для матери, рано лишившейся мужа. Оксане было десять, когда ее подкараулил педофил с извращенной психикой. Тогда, оставшись и без дочери, всегда подтянутая и моложавая тетя Алла за одну ночь превратилась в сгорбившуюся старуху. От Оксанки осталась только жизнерадостная улыбка на фотографии. А ее убийцу так и не нашли. И сейчас я задумалась над тем, сколько на свете таких отморозков, которым забрать чужую жизнь все равно что выкурить сигарету. Сколько по их вине убитых девочек, которые так никогда не потанцуют на выпускном и на собственной свадьбе, не родят детей, не проживут долгой жизни? И сколько живых благодаря тому, что Гончие ведут свою невидимую людям войну с убийцами и извращенцами? Уверена, много. Достаточно для того, чтобы Вацлав в моих глазах был защитником, а не преступником, героем, а не убийцей. Когда-то школьницей я восхищалась благородными разбойниками Дубровским и Робин Гудом. И тогда я не догадывалась о том, что убийца тоже может быть благородным, а убийство может быть во спасение. Это я осознала, только познакомившись с Вацлавом.
