Операторы знали все регулярно вещающие радиостанции, как подконтрольные немцам, так и иностранные, и могли мгновенно обнаружить появление нелегальной станции. Как только это случалось, оператор снимал трубку стоявшего на столе телефона и звонил на три станции слежения — две из них располагались в Германии, в Нюрнберге и Аугсбурге, и одна в Бретани — в Бресте. Он давал им частоту нелегальной радиостанции. Станции слежения были оборудованы гониометрами, устройствами для измерения углов, так что каждая из них могла уже через несколько секунд определить направление, откуда идет передача. Эту информацию они посылали в Париж, где оператор чертил три линии на огромной настенной карте. Линии пересекались там, где размещалась подозрительная радиостанция. Местное отделение гестапо располагало находящимися в полной готовности машинами с установленным на них собственным оборудованием.
Сейчас Дитер сидел как раз в такой машине — длинном черном «ситроене», припаркованном в окрестностях Реймса. Вместе с ним в ней находились трое гестаповцев, специалистов по радиолокации. Сегодня помощь Парижа не требовалась — Дитер уже знал частоту, которую должен использовать Вертолет, и предполагал, что тот будет вести передачу откуда-то из города (так как радисту было бы слишком сложно спрятаться в сельской местности). Приемник в машине был уже настроен на частоту Вертолета. Он измерял силу сигнала и направление передачи, так что Дитер по положению иглы на циферблате мог понять, когда передатчик становится ближе.
Кроме того, у сидящего рядом с Дитером гестаповца под плащом находился приемник с антенной, а на руке — похожий на часы прибор, измерявший силу сигнала. Он вступает в действие, когда поиск сужается до конкретной улицы, квартала или здания.
У сидящего на переднем сиденье гестаповца на коленях лежала кувалда — чтобы выбивать двери.
Когда-то Дитер принимал участие в охоте. Он не очень любил эти деревенские забавы, предпочитая им утонченные городские развлечения, но был хорошим стрелком. Теперь, дожидаясь, когда Вертолет начнет передавать в Англию свое зашифрованное сообщение, он вспоминал свои тогдашние ощущения. Это было все равно что лежать ранним утром в засаде, с нетерпением ожидая, когда олень начнет движение, и наслаждаясь этим ожиданием.
Участники Сопротивления скорее не олени, а лисы, подумал Дитер, которые прячутся по своим норам, выходя наружу, чтобы устроить резню в курятнике, а затем снова уходя под землю. Потеря Вертолета его унизила, и он так стремился снова его схватить, что без раздумий обратился за помощью к Вилли Веберу. Он очень хотел убить лисицу.
Стоял прекрасный летний вечер. Машина была припаркована в северной части города, но Реймс не отличался большой протяженностью, так что, по оценке Дитера, машина могла проехать из конца в конец меньше чем за десять минут.
Он посмотрел на часы — одна минута девятого. Вертолет запаздывал с выходом в эфир. Может, он сегодня вообще не станет ничего передавать — хотя это маловероятно. Сегодня Вертолет встретился с Мишелем и, конечно, захочет сообщить начальству о своем успехе и рассказать, что осталось от ячейки «Белянже».
Два часа назад Мишель позвонил на рю дю Буа. Дитер как раз находился там. Момент был напряженным — Стефания ответила, подражая голосу мадемуазель Лема. Мишель назвал свой псевдоним и спросил, помнит ли его Буржуазия, — этот вопрос подбодрил Стефанию, так как он означал, что Мишель не очень хорошо знает мадемуазель Лема и соответственно не может распознать подделку.
Он спросил ее о новом участнике с псевдонимом Шарантон.
— Это мой двоюродный брат, — резко ответила Стефания. — Я знаю его с детства и готова доверить ему свою жизнь.
Мишель сказал ей, что она не вправе привлекать новых людей, по крайней мере не обсудив это с ним, но, кажется, поверил в эту историю, так что Дитер поцеловал Стефанию, сказав, что с ее актерским талантом она вполне могла бы выступать в «Комеди франсэз».
[34]
Тем не менее Вертолет должен был понимать, что гестапо будет пеленговать его передачи и пытаться его найти. Однако с подобным риском он должен был примириться — если он не будет передавать сообщений, то окажется совершенно бесполезен. Он будет оставаться в эфире лишь минимальное время. Если у него будет много информации, он разделит ее на два или несколько сообщений, которые передаст из разных мест. Дитер мог лишь надеяться, что тот задержится в эфире чуть больше необходимого.
Минута шла за минутой. В машине было тихо, все нервно курили. Затем, в пять минут девятого, приемник вдруг запищал.
По предварительной договоренности водитель немедленно стронулся с места и направился на юг.
Сигнал становился сильнее, но не очень быстро, из-за чего Дитер беспокоился, что они направляются не прямо к его источнику.
И действительно, когда они проехали мимо располагавшегося в центре города кафедрального собора, стрелка вернулась обратно.
Сидевший на пассажирском сиденье гестаповец по коротковолновому приемнику связался с кем-то в машине радиолокации, находившейся километрах в полутора отсюда, и через мгновение сказал:
— Северо-западный квартал.
Водитель немедленно двинулся на запад, и сигнал начал усиливаться.
— Ага, попался! — выдохнул Дитер.
Тем не менее пять минут уже истекли.
Машина мчалась на запад, а сигнал все усиливался, в то время как Вертолет продолжал выстукивать морзянку в своем убежище где-то в северо-западной части города — в ванной, на чердаке, в сарае. В шато в Сан-Сесиле немецкий радист, настроившись на ту же частоту, записывал зашифрованное сообщение. Оно также записывалось на проволочный самописец. Позднее Дитер расшифрует его с помощью скопированного Стефанией одноразового блокнота. Однако само сообщение было менее важно, чем тот, кто его передавал.
Они въехали в квартал больших старых зданий, в основном обветшавших, с небольшими квартирами для студентов и медсестер. Сигнал стал громче, затем внезапно начал слабеть.
— Проскочили, проскочили! — сказал гестаповец на переднем пассажирском сиденье. Водитель сдал назад, затем нажал на тормоз.
Прошло уже десять минут.
Дитер и три гестаповца выскочили из машины. Один из них, с устройством обнаружения под плащом, быстро пошел по тротуару, постоянно сверяясь с ручным циферблатом, остальные следовали за ним. Пройдя сто метров, он неожиданно повернул назад, затем остановился и указал на дом.
— Вот этот, — сказал он. — Но передача закончена.
Дитер заметил, что на окнах не было занавесок — Сопротивление любило использовать для радиопередач такие вот заброшенные дома.
Гестаповец, который нес кувалду, двумя ударами сломал дверь. Все устремились внутрь.
В доме было пусто, везде стоял запах плесени. Рывком распахнув дверь, Дитер заглянул в комнату — тоже пусто.
