– Итак, все в сборе. Перед поединком я должен предложить вам разрешить дело миром, – едва только они вошли в чайную при стрельбище, решил не затягивать время Лобычев, представитель комитета.
– Я готов, – тут же пожал плечами Андрей. – Пусть извинится перед всем народом, и я буду удовлетворен.
– Думаешь, так легко отделаешься? – не выдержав, ухмыльнулся Владимир. – За все нужно платит, парень. И за собственную тупость в том числе.
Владимир не мог не почувствовать удовольствия, заметив тень растерянности, мелькнувшую во взгляде Андрея. Как видно, тот прекрасно осознал, что Валковский вообще не испытывает никакого волнения, не говоря уже о страхе.
Дальше все было просто. Сначала урядник разоружил противников. Потом представитель комитета открыл футляр, в котором лежали два стилизованных под старину пистолета, изготовленных из одноствольных переломок. Все, как и рассказывал Вертинский. Строгая красота оружия с травленым рисунком по вороненому металлу. Владимир даже залюбовался тем, насколько эстетично была выполнена эта пара.
Затем у них на виду пистолеты зарядили и предоставили право выбора оскорбленной стороне, то есть Андрею. Валковский принял оставшийся пистолет. Тот лег в руку уже привычной тяжестью. Странно, Владимир ожидал, что он окажется полегче. А тут практически никаких отличий от его хауды.
Непосредственно место дуэли находилось на огневом рубеже тира. Вернее, поперек него. Там как раз набиралось расстояние ровно в тридцать шагов, или двадцать один метр. Перед дуэлянтами – барьер в виде легкого заборчика из тонкого штакета, высотой по колено. Сзади них – щиты из мягкого дерева, чтобы исключить рикошеты при промахе.
Вот так вот все просто. Следуя правилам, дополнительно озвученным Лобычевым, встали вполоборота к барьерам, взвели курки и замерли, направив стволы оружия в землю. Прохор начал отсчет. После счета три последовал легкий удар гонга.
Едва расслышав сигнал, Владимир тут же начал поднимать свой пистолет, выводя на точку прицеливания. Вообще-то о нормальной прицельной стрельбе и говорить не приходилось. Наводи по стволу да стреляй.
Б-бах! Спуск у пистолета оказался на удивление мягким. Куда мягче, чем у его хауды. А вот соперник выстрелить не успел. Даже рефлекторно. Он просто рухнул как подкошенный. У Владимира даже пробежала мысль, что этот умник в последнее время слишком часто вот так падает.
Подумать подумал, но остался стоять на месте. Согласно правилам, он не имел права покидать свое место до разрешения распорядителя дуэли. То есть Прохора. Мало того, за раненым все еще оставался его выстрел. В случае ранения он имел возможность произвести его в течение десяти секунд. Все это время никто не имел права подойти к нему. Этим самым соблюдались права его противника. Ведь нужно же было разрешить вопрос с правом выстрела раненого. Разумеется, никто не выжидал этот промежуток, если выстрелить успевали оба дуэлянта.
Наконец время истекло, и владелец стрельбища поспешил к раненому с чемоданчиком наперевес. Прохор и Лобычев последовали за ним. Правда, перед этим урядник разрешил Владимиру отойти от барьера. Поединок закончился.
– Готов. Наповал, – закрывая глаза убитому, вынес свое заключение медик. – Эх, Андрюха, Андрюха, говорил же тебе, не дразни костлявую, отыграется. Но мы же самые умные.
– Я могу идти? – положив пистолет на столик, рядом с закрытым футляром, поинтересовался Владимир.
– Можешь, конечно, – кивнул в ответ Прохор. – Только не забудь, что через пятьдесят пять минут ты должен покинуть поселок.
– Я помню.
Надо же, с того момента, как он вошел в чайную, прошло только пять минут, а в двадцати шагах от него уже лежит бездыханное тело его соперника. А ведь на его месте с таким же успехом мог оказаться и сам Валковский. Вот странное дело, но опять ничего в нем не шевельнулось. Ни запоздалого испуга, ни сожаления, вообще ничего.
Даша выскочила ему навстречу, как только он вошел в прихожую. Бегло окинула взглядом, явно выискивая на нем приметы ранения. А глазенки-то на мокром месте. Не в смысле заплаканные, а с застывшими в них слезами, готовыми хлынуть обильным потоком.
Наконец убедившись в том, что он цел и невредим, она облегченно вздохнула и, сделав несколько стремительных шагов, повисла на его шее, уткнувшись лицом в его грудь. Горячее дыхание девушки было явно ощутимо даже сквозь плотную ткань горки. А еще та отчего-то не смогла оказать достойного сопротивления девичьим слезам и поспешила промокнуть.
Владимира аж затрясло от происходящего. Трудно соображая, что он делает, Валковский сжал ладонями заплаканную мордашку, пару мгновений посмотрел прямо в глаза девушки и тут же впился в ее губы жарким поцелуем. Господи, даже голова кругом, будто это его первый поцелуй в жизни.
Рука скользнула вниз, опустилась на талию, вторая замерла между лопаток, и он с силой прижал девушку к себе. В этот момент он явственно ощутил горячее, упругое и молодое девичье тело и непроизвольно исторг глухой сладостный стон. Какое же это наслаждение, держать в объятиях ту, о ком столько грезил во сне и наяву. Он даже не подозревал, насколько она ему нравится.
Пребывая на седьмом небе от счастья, он не сразу сообразил, что девушка разорвала поцелуй и отвернулась, а его губы уже целуют ее ушко. Не сразу до него дошло и то, что маленькие кулачки уперлись в его грудь и давят со всей доступной девушке силой, стремясь вырваться из его объятий.
– Дядя Володя, не надо. Остановись, дядя Володя. Отпусти…
Только теперь до него дошло, что именно говорит девушка. Она не кричала. Возможно, боялась привлечь излишнее внимание прохожих на улице. Но в том, как она это говорила, не было никакого кокетства. Там присутствовали боль, страх, разочарование и даже где-то толика ненависти. И именно это заставило его отрезветь.
Да, он тот еще белый и пушистый. Многие плюнут не то что ему в след, но даже в лицо. И поделом, чего уж там. Конечно, работая в полиции, остаться чистеньким просто нереально. Но все же есть черта, преступив за которую ты становишься членом другой команды. И Валковский в свое время преступил ее не задумываясь. Но насильником он никогда не был.
Едва только осознав, что он неверно истолковал искреннее волнение девушки, Владимир тут же разжал руки. Внезапно обретшая свободу, Даша от неожиданности даже отскочила от него на пару шагов, а потом сделал еще пару, стремясь как можно больше разорвать дистанцию.
Девушка одарила его испепеляющим взглядом, после чего заскочила в свою спальню и захлопнула дверь. Нда-а, это он здорово опростоволосился. И ведь чувствовал же, что она относится к нему как к близкому человеку – дяде, другу, – но не видит в нем мужчину, и все же в этой ситуации не смог сдержаться. Похоже, дуэль оказала на него влияние на подсознательном уровне, хотя он был совершенно спокоен как внешне, так и внутренне. Но вот только что у него в голове мелькнула мысль, что он мог так никогда и не обнять ее. И именно эта мысль послужила спусковым крючком.
