Элла шмыгнула носом.
— Я зашла к ней за печеньем из крапивы.
— Бывает и такое? — удивился Платонов.
— Очень вкусное, — заверила Элла. — Мой муж его любит. Я попросила полкило, и тут Лариса говорит: «Эллочка, а правда, что Алла сегодня с Иннокентием Ефимовичем в столицу отправилась?» Я стою, не знаю, как реагировать. Ларка жуткая сплетница, у нее в голове все услышанные истории странным образом переворачиваются. Увидит, что вы голубей в парке кормите, и пойдет направо-налево говорить, будто вы их сетью ловили, суп из них варили, а потом им ее угощали. Лариске нельзя доверять. Но через пару минут в лавку вошла Вера Майорова, которая работает в нижнегорском аэропорту. Чем она точно там занимается, не знаю, вроде оформляет перевес багажа. Я спиной к двери стояла, она не видела, кто перед ней, и с порога завела: «Прикинь, Ларка! Отстояла я ночную смену, утречком по терминалу иду, на автобус спешу, спать охота, сил нет, и вдруг вижу — Алка Николаева со своим тестем на посадку бодренько шагает. В Москву намылились. Она его обнимает, прямо виснет на мужике, а тот ее за задницу щиплет. Вона как, Иннокентий Ефимович, оказывается, с невесткой шуры-муры крутит!» Лариса глаза округлила, рожи Майоровой корчит, а той невдомек, что я в кондитерской нахожусь, и она продолжает соловьем разливаться, как старик Арефьев Аллу обжимал. Я не выдержала, повернулась. Думаете, Вера смутилась? Ни на секунду! Ко мне бросилась, давай интересоваться: «Элка, ты в курсе, что Алка с отцом мужа спит?» Я из кондитерской убежала, про печенье забыла. Думаю, две сороки, Ларка и Верка, уже по всему Гидрозаводу новость разнесли. Ну что с людьми творится? А у Олега сегодня бутерброды украли.
— Бутерброды украли? — неожиданно обрадовалась Нина Анатольевна. — Вот и славно! Пожалуйста, Эллочка, сделай мне чайку успокаивающего. Заварка в красной банке. Что-то голова закружилась, ноги трясутся.
— Вы мою эсэмэску не получили? — удивилась невестка. — Написала вам о краже сразу, как только на «Кинофабрику» приехала, думала, повеселю вас историей о пропавших сэндвичах.
Я взглянула на Николаеву. Бедная Нина Анатольевна… Ей в последние дни сильно досталось — сначала смерть Кати, теперь скандал с Аллой. Несчастная совсем растерялась и странно реагирует на известие об украденной еде, почему-то улыбается, с облегчением выдохнула: «Вот и славно!» Разве это нормальная реакция? Успокаивающий чай из красной банки тут не поможет, Нину Анатольевну надо срочно уложить в кровать и вызвать к ней врача.
Элла продолжала объяснять:
— Олежек сегодня оставил дома папку со сценарием. Я через некоторое время после ухода мужа на работу в прихожую вышла, гляжу, она лежит. Такая приметная — розовая в зеленую клетку. Супруг забыл ее в портфель сунуть. Кстати, он у него новый, красивый, темно-бордовый, в правом нижнем углу золотом меленько написано «Чертова кожа» и изображение дьяволенка выдавлено. Фирма так называется, которая всякие аксессуары для мужчин производит: сумки, ремни, портсигары, фляги — все лучшего качества, дорогое. Я представила, как Олег задергается, когда увидит, что рабочих материалов нет, решит, что обронил папку в маршрутке, и помчалась на «Кинофабрику». Как назло, автобуса долго не было, я испереживалась, пока до места докатила, аж желудок заболел.
— Надо было позвонить супругу, успокоить его, — сказала я, — тогда бы и сама не дергалась.
— Виолочка, на площадке всегда отключают мобильники. Разве вы не знаете? — удивилась Элла. — Олег так поступает и от остальных того же требует. Войдет актер в рабочее состояние, начнут его снимать и вдруг — дррр у кого-то из кармана. Артист мигом настрой потеряет. Я затесалась среди техработников, дождалась, пока муж прервется, и передала ему розовую папку. Он так обрадовался! «Спасибо, — говорит, — Элка, а я уж решил, что ее тоже бутербродный вор спер». Я не поняла, в чем дело, а муж объяснил: «Утром положил сверток из фольги в кабинете на стол, рассчитывал в перерыве попить кофе и перекусить. И тут приехал корреспондент из Нижнегорска, пораньше прибыл, как я и думал. Я повел его на съемочную площадку, довольно долго с ним общался, а когда он укатил, поспешил назад в кабинет, хотел папку с материалами взять. А дверь открыта, портфель исчез. Кабинет у меня небольшой, шкафов нет, только стол, диван, пара стульев и вешалка, все вещи на виду. Дверь я, уходя с репортером, запер, но замок хлипкий, его скрепкой открыть можно. По «Кинофабрике» полно народа шастает, все павильоны под проекты заняты. На двери у меня табличка висит: «Режиссер-постановщик телесериала «Поворот» (рабочее название), Олег Николаев». Я решил, что какой-то мерзавец подумал: «У мужика, который на съемках главный, деньги есть, он бутылку у себя небось держит», — ну и влез в помещение. С выпивкой забулдыге не повезло, ее у меня не водится, гляжу — нет телефона. Потом увидел пустую тарелку и сразу понял: вор все унес. На еду плевать, а мобильник жалко, хотя контакты в ноутбуке продублированы. Но мои записи… Я так расстроился! И тут ты с папочкой…»
— Кто бутерброды унес, неизвестно? — слабым голосом осведомилась Нина Анатольевна.
— Нет. Да это и не важно, — сказала Элла, — главное, материалы рабочие никуда не делись.
— Голова кружится, — прошептала Николаева, — нехорошо мне.
— Надо врача вызвать, — испугалась жена Олега. — Вдруг давление поднялось? Сейчас уложу вас в кровать, вызову доктора и за печеньицем в кондитерскую смотаюсь. Не хочу его у Ларисы оставлять. Она такая наглая, беспардонная, еще припрется к нам домой под предлогом забытую покупку отдать и начнет с вопросами приставать. Виола, можно вас попросить дверь открыть, если «неотложка» приедет, пока меня нет?
Я встала.
— Лучше я сама схожу к Ларисе, а вы ухаживайте за свекровью.
— Нет, нет, нет! — заспорила Элла. — Не хочу вас утруждать.
— Мне нетрудно пройти пол-улицы, — заверила я.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — словно заевшая пластинка твердила молодая женщина.
Нина Анатольевна внезапно заплакала.
— Позор! Боже, какой позор! На нас станут пальцами показывать… Елизавета Гавриловна впадет в ярость… Господин Платонов, я не могу продолжать беседу, меня тошнит, извините…
Элла обняла свекровь и посмотрела на Андрея.
— Не подумайте, что я прошу вас уйти, сейчас заварю свежего чаю. Нине Анатольевне нужно срочно лечь. Она не в себе, очень переживает. У нас непростое время: умерла Катя, теперь вот Алла начудила…
Платонов поднялся.
— Собственно говоря, я приходил к Виктору и уже все выяснил.
Глава 27
— Думаешь, Катю отравили Виктор с Аллой? — спросила я у Андрея, когда мы вышли на улицу.
— Мы с тобой недоумевали, о каком позоре Екатерина обмолвилась Антонине Фириной, — напомнил Платонов. — Теперь ясно: младшая сестра узнала о планах старшей и сообразила, какой ад начнется. Мало того, что сплетники Гидрозавода будут полоскать грязное белье Николаевых, так еще Елизавета Гавриловна разозлится и покажет родне небо с овчинку.
