Я отпиваю кофе и слежу, чтобы Минни заодно с тостом не перемазала маслом собственную пятерню, но куда больше меня сейчас беспокоит Люк. Он сверлит взглядом экран «Блэкберри», на шее пульсирует жилка. Что-то его гложет. Что?
– Люк? – осторожно окликаю я. – Какие-то неприятности?
– Нет. Ничего. Все в порядке.
Ясно. Значит, что-то случилось.
– Люк?
Он встречается со мной взглядом и шумно выдыхает.
– Письмо от юриста матери. Ей предстоит какая-то операция. Юрист счел необходимым поставить меня в известность.
– Понятно, – сдержанно киваю я.
Люк, нахмурившись, снова утыкается в экран. На посторонний взгляд – просто сердится человек. Но я-то вижу эту мрачную тень, накрывающую Люка при мыслях о матери, и у меня щемит сердце. Люк никак не научится воспринимать Элинор адекватно. То он ее боготворил без меры, теперь вот ненавидит на ровном месте. Элинор бросила его и укатила в Штаты, когда он был совсем маленьким, и Люк никак не может ей этого простить. Особенно теперь, когда появилась Минни и он сам стал родителем.
– Чего она хочет? – вырывается у него вдруг. – Чего она от меня ждет?
– Может, ничего, – отваживаюсь я.
Люк молча отпивает кофе. С убийственной гримасой.
– Что там за операция? Серьезная?
– Давай не будем об этом, – комкает разговор Люк, поднимаясь из-за стола. – Значит, я сообщу Арану, что гостей будет четверо. Форма одежды – вечерняя. – Он целует меня на прощание. – Увидимся.
– Люк… – Когда он поворачивается, я не знаю, что сказать. Разве что: «Пожалуйста, помирись с матерью», – но такое нельзя ляпнуть с бухты-барахты. – Удачного дня, – бормочу я, и он кивает.
– Вечерняя? – Таркин в ужасе поворачивается к Сьюз. – Милая, что же мне надевать? Я ведь не взял килт.
Килт? Боже. Я едва не валюсь на пол от смеха, представив Таркина в килте со спорраном и шерстяными гольфами на лос-анджелесском приеме.
– Никаких килтов! – делает страшные глаза Сьюз. – Пойдешь… в смокинге «Армани», – решает она после секундного раздумья. – И черной рубашке с черным галстуком. Все голливудские знаменитости так ходят.
– Черную рубашку? – Теперь очередь Таркина делать страшные глаза. – Как у мафиози? Сьюз, милая…
– Хорошо, белую, – уступает Сьюз. – Только с нормальным воротником, не под бабочку. Ты должен выглядеть сногсшибательно. А по знаменитостям я тебя еще погоняю.
Бедняга Тарки из кухни выходит с видом приговоренного к тюремному сроку, а не приглашенного на вечер мечты.
– Безнадежно, – вздыхает Сьюз. – Он может перечислить под сотню овечьих пород, но не помнит ни одного из мужей Мадонны.
– Первый раз вижу человека настолько не от мира сего. – Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. – Боюсь, Тарки и Лос-Анджелес несовместимы.
– Ничего, по куропаточьим пустошам я уже в отпуск наездилась. Теперь моя очередь развлекаться. И мне здесь хорошо. – Сьюз подливает себе апельсинового сока и переходит на полушепот. – Что же там такое с Элинор?
– Не знаю, – шепчу я еще тише. – А если она и вправду больна?
Мы переглядываемся встревоженно. Наши мысли явно текут в одном направлении, но потом резко расходятся.
– Он должен узнать правду насчет вечеринки, – наконец говорит Сьюз. – Об участии Элинор. Потому что вдруг… что-нибудь случится.
– Как же ему сказать? Он сразу психанет. Даже слушать не станет.
– Может, письменно?
Я задумываюсь. Письма писать я люблю, а с Люка можно взять обещание не кричать, пока не дочитает до конца… Но взвесить мысль со всех сторон я не успеваю, поняв вдруг, чего мне хочется на самом деле.
– Я приглашу ее сюда! Либо до операции, либо после – как пойдет.
– Сюда? В дом? – Сьюз округляет глаза. – Бекс, ты уверена?
– Письмо он может просто проигнорировать. Нужно устроить им очную ставку. Вмешательство! – поясняю я со знанием дела.
О вмешательствах мы как раз недавно говорили в «Золотом покое», и, как выясняется, я единственная никогда в таком не участвовала. Ощущала себя лишней.
В глазах Сьюз сомнение.
– Это вроде к наркоманам применяется?
– И в семейных раздорах, – авторитетно киваю я.
На самом деле, может быть, и нет. Но что мешает мне положить новое начало? Вот я, одевшись в струящееся белое платье, мягким мелодичным голосом лью бальзам на искалеченные души Люка и Элинор…
Пожалуй, нужно будет запасти для такого случая целебных кристаллов. И ароматических свечей, и дисков с расслабляющими песнопениями. Составлю собственный терапевтический комплекс и не отпущу Люк с Элинор, пока они не придут хоть к какому-то согласию.
– Разве можно соваться вот так, без подготовки? – В глазах Сьюз по-прежнему сомнение. – Ты ведь не специалист. Что ты знаешь о терапии?
– Достаточно. – Ее недоверчивость меня задевает. – В «Золотом покое» много полезного можно почерпнуть. Я ходила на «улаживание конфликтов». «Все понять значит все простить», – не удерживаюсь я от цитаты. – Будда.
– Хорошо, если ты такой спец, уладь вот этот конфликт! – Сьюз кивает на Уилфи и Клемми, вырывающих друг у друга какую-то пластмассовую зверушку.
– Э-э… Эй, Уилфи! Клемми! – окликаю я. – Кому конфетку?
Оба тут же прекращают возню и протягивают ладошки.
– Пожалуйста! – самодовольно пожимаю я плечами.
– С Люком и Элинор так же разделаешься? – фыркает Сьюз. – Конфеткой?
– Нет, конечно, – с достоинством отвечаю я. – Использую комплексный подход.
– И все равно, по-моему, это рискованно, – качает головой Сьюз. – Очень рискованно.
– Нельзя отказываться от еды из боязни подавиться, – изрекаю я. – Китайская пословица.
– Бекс, прекрати строить из себя сувенирную футболку! – взрывается вдруг Сьюз. – Ненавижу этот дурацкий «Золотой покой». Давай поговорим о чем-нибудь нормальном. Что ты наденешь на вечер? Только не бомби меня цитатами типа «одежда – метафора души», хорошо?
– Я и не собиралась!
А вообще, хороший афоризм. Надо будет ввернуть на занятии при случае. Одежда – метафора души…
Можно даже распечатать на холсте и подарить Сьюз на Рождество.
– Ты что улыбаешься? – с подозрением спрашивает она.
– Просто так! – Я принимаю серьезный вид. – А ты в чем пойдешь на прием?
Глава 11
Сьюз знает толк в шопинге. И еще какой!
Ради предстоящего приема она обновила не только платье, но и туфли, и ожерелье, и волосы. Волосы! И даже мне о своих планах не намекнула. Заскочила в салон «на минутку», а выскочила с обалденным сияющим белокурым водопадом до талии. Прибавить к этому длинные загорелые ноги, и получается самая настоящая кинозвезда.
