А алтаец меня удивил. Не стал он проситься. Он пусть и алкоголик со стажем, но далеко не идиот. Прикинул, что к чему, и разговор совсем о другом начал. Как ни странно – о лошадях. Говорит, мол, если мы намерены здесь сельским хозяйством заниматься, то очень нам пригодятся эти замечательные животные. И что он вовсе не сочинял и не выдумывал, когда рассказывал о том, что его кобыла тут фурор произвела. Он сам туземных коняжек еще не видел, но купцы рассказывали, что, дескать, они тут гораздо меньше и слабее.
Но и предлагать закупить еще несколько лошадок и жеребца для разведения Васька тоже не стал. Объяснил, что дело это непростое, требующее определенных знаний и изрядного трудолюбия, чем ни сам алтаец, ни кто-либо из нас не обладает. Однако был у Мундусова на Алтае хороший знакомец. Фермер. Русский немец по фамилии Эмберг и по имени Дмитрий. Совершенно угорелый по четвероногому средству передвижения человек. У него вся родня давным-давно уже в Фатерлянд свалила, а он уперся. Типа, в Германии с целой толпой живности никому на фиг не нужен, а без своих разлюбезных коней он не поедет. Так и остался. И жену себе такую же где-то нашел. Живут у черта на рогах, лошадей разводят и продают. Только будто бы жаловался этот коневод Ваське, что давят его там. Земли под выпасы и сенокосы не дают. Заливные луга по берегам Катуни под дома отдыха и пансионаты пораспродали, а налоги не забывают каждый квартал требовать.
Короче, написал наш толмач своему дружбану письмо и мне передал. Чтоб я, значит, его там, в нашем мире, в конверт положил и отправил. Естественно, я эту Васькину писанину прочитал. Мало ли… Но ничего, порочащего честное имя алтайского прохиндея, не нашел, чему и был рад. Потому как земли у нас на острове полно, и лошади действительно дело отличное.
И так меня этот случай впечатлил, что на следующий день я, ожидая вызванных на совещание подчиненных, принялся составлять список потенциальных источников для приобретения будущих граждан нашего княжества. Припомнил все разговоры и оговорки, прикинул возможности и риски. И в итоге вывел на бумаге всего несколько строк.
Фермеры. О них, не всплыви Васька со своим угорелым немчином, я бы и не подумал. А ведь среди них действительно много недовольных вялой политикой государства. Обещано-то было много. И дешевые кредиты, и помощь с ГСМ, и человеческие цены на продукцию. А что в итоге? Я лично был знаком с десятком хлеборобов и животноводов, большая часть техники и механизмов у которых были в залоге под кредиты. И погашение или, ясен день, непогашение процентов зависело от урожая. Страшную тайну мне один из фермеров открыл. Оказывается, им куда выгоднее, если на полях вырастет вполовину меньше, чем даже чуточку больше, чем обычно. Плохой урожай – это высокая цена и низкие расходы на уборку, сушку и хранение. А что хлеб в магазинах подорожает, так городские и так в разы больше деревенских зарабатывают. Чай, не обеднеют.
Это я к тому, что наверняка среди сотни земледельцев найдется пяток таких, кто уже сейчас стонет под гнетом банков и готов свалить хоть к дьяволу в ад, не то что в иной мир. Оставалось только продумать, каким образом завлечь этих людей и одновременно не спалить портал перед властями.
Казаки. Сам ни с одним из тех, кто пошил себе штаны с лампасами и опоясался портупеей, не знаком. Как-то неинтересны они мне прежде были. И их сборища были у меня где-то между толкиенистскими игрищами и кострами да волхвами родноверцев. Пусть уж, думал я, лучше чубами трясут, чем по подвалам по вене баянами тыкают.
Но то, что люди это активные, неспокойные даже, – это я слышал. И им идея переселения в вольный мир может прийтись по сердцу. Любаня у нас хвасталась, что и сама из дальневосточных казаков. Так ей и карты в руки. Нехай, бляха от ремня, окучивает дальнюю родню.
Выживальщики. Тоже новая тема. Я и думать не думал, что найдутся люди, всерьез готовящиеся к Большому Песцу. Но раз они таки есть и их достаточно много, почему бы не предъявить им мир, где то, к чему они только готовятся, уже хрен знает сколько столетий назад произошло? Никитос у меня по Интернету шарится легче, чем Поц в своих ненаглядных моторах. Поручить ему проникнуть в выживальскую… или выживальческую?.. Гм… Короче, пробраться в их компанию и начать потихоньку соблазнять. Там пару слов, тут оговорился. Глядишь, и потянутся к нам люди…
Узбеки. Ну, с этими все просто. Грузим в автобус, колем снотворное, и просыпаются гастарбайтеры уже пятьсот лет спустя. Думаю, человек пятьдесят для возведения на сопке всего, что нам нужно, будет вполне достаточно. Ну и десяток из них потом оставим в новом мире. Остальных – автобус, укол, домой. И бояться, что эта толпа, вернувшись, станет болтать что попало, не стоит. Ну были на тропическом острове. Строили что-то. Потом вернулись. Там, за Подковой, поселить их отдельным поселком, и с охраной, чтоб не бродили где попало. И не совали нос в то, во что не следует.
Вояки. Леху из армии попросили, когда в штабах решили, что мичманы – ни солдаты, ни офицеры – современной России не нужны. Типа основой теперь будут грамотные сержанты, как в забугорье. И пошли на пенсию тысячи военных профессионалов, ничего, кроме как служить, не умеющие и жизни за воротами военных городков не знающие. Часть рано или поздно сопьется и сдохнет в канаве. Кто-то окажется среди братвы. Иные попробуют пролезть в полицию или осядут в ЧОПах. Но все, каждый по отдельности и все вместе, будут тосковать по армейской жизни.
Брат обещал поискать таких. Земля квадратная. Леха мой может знать парочку бывших бойцов. Те – еще пяток. И так, от одного к другому, тихой сапой слух о том, что старший мичман в отставке, бывший мореманский спецназер, собирает бывалых мужчинок для работы по профилю, по всей стране расползется. А чтоб прикрыть исчезновение этаких-то людей, даже голову не нужно особо ломать. Автобус, артефакты в сумку и генератор в багажник. Выезжаем в Казахстан, чтоб были отметки на пункте досмотра, в ближайшем же лесу включаем портал, и все. Люди пропали в Средней Азии. Не иначе отправились наемничать куда-нибудь в Сирию или Ливан. А с нас взятки гладки.
Бомжи и прочие пропащие люди. Сложный контингент. Был у меня… прецедент. Напряг департамент строительства крупнейшие строительные компании города на, так сказать, участие в социальном проекте. Собрали менты по городу несколько сотен бичей, ну и распределили по стройкам. Типа дали шанс вернуть себе человеческое обличье. Ну и мне пригнали сорок душ. Пригрозили так… гм… деятельность затруднить, если откажемся, что небо с овчинку покажется. Приняли, короче, мы этих убогих. Расселили по бытовкам. Робы выдали. Еду им соцработники только первую неделю возили. А потом, видно, начальнички себе галочки поставили, отчитались, что, дескать, дело прет, и оставшиеся средства радостно попилили. А у нас на шее эти дармоеды остались.
Не хотели бомжи работать, хоть ты им в лоб, хоть по лбу. По помойкам куда проще шарить. Жрать дерьмо всякое и рванье носить. Мыться их и то мои узбеки заставляли. Так-то господ из Средней Азии и самих чистюлями не назовешь, но тут и их пробило. От бытовок, где жертвы гуманитарного эксперимента жили, такая вонь перла, что глаза метров за десять слезиться начинали.
Короче, срок нам товарищи из кабинетов в месяц определили. Потом хоть потоп. Вот ровно месяц у меня охрана вертухаями работала. Ограничивала, бляха от ремня, свободное перемещение лиц без определенного места жительства. А как только проект благополучно сдулся и ворота стройки открыли, так знаете, ребятишки, сколько от тех сорока морд осталось? Один! Всего один снова человеком захотел стать. Танкист бывший. Офицер в отставке. Его за бухло из армейки попросили, он и скатился. Но за шанс ухватился обеими руками. Выкарабкался. А остальные в течение дня разбежались. Как тараканы из-под тапка.
