– Я очень рада, что твоя сестра познакомилась с несколькими новыми соседями, – сказала Дезорму его жена. – Мы воспользуемся этим и на будущей неделе пригласим их к себе.
– Как хочешь, дорогая, но мне кажется, лучше подождать, чтобы они первыми нанесли нам визит, – сказал он.
– Зачем ждать? Если один – очень милый человек, а другой – оригинально забавен, как говорит твоя сестра, я хочу чтобы, они у нас бывали, они развлекут нас.
Дезорм, как всегда, промолчал, услышав мнение жены. Она же побежала к себе в комнату, чтобы выбрать платье на завтрашний день.
О Христине подумать Каролина не успела. У нее было столько забот. Но Дезорм сказал бонне, что они возьмут с собой в гости дочь. Глазки девочки заблестели, и она с трудом сдержала радость. Тем не менее ротик ее невольно улыбался и на щеках выступил необыкновенно яркий румянец. Однако увидев бонну, она постаралась скрыть свое удовольствие, продолжала сидеть молча и неподвижно. Как бесконечно долго тянулся для нее этот день!
Назавтра она проснулась очень рано. К несчастью Христины, бонна спала долго, так что малышке пришлось два часа ждать, пока Минна проснется.
Бонна подумала о том, что она будет свободна целый день, а потому встала в хорошем настроении. Она не кричала на Христину, причесывая ей волосы, не вырывала их, неосторожно водя гребенкой, не слишком много мыла попало в глаза девочки в это утро, и за своим первым завтраком она получила кусочек хлеба, намазанный тонким слоем масла. Такое случалось нечасто, Минна не приучала ее к баловству: обыкновенно бонна съедала масло и выпивала шоколад с молоком, приготовленный для Христины, воспитаннице же давала только кусок хлеба и чашку холодного молока.
Утро шло, а Христину никто не звал. Ее сердечко начало беспокойно замирать, особенно когда она слышала шаги взад и вперед и понимала, что ее родители собираются уехать. Наконец до нее донесся звук колес экипажа, остановившегося перед крыльцом. Она не посмела ни о чем спросить свою бонну, но лицо девочки опечалилось и глаза наполнились слезами. Как раз в эту минуту дверь ее комнаты отворилась и на пороге показался Дезорм. Подойдя к дочери, он сказал:
– Ты готова, Христина? Мы сейчас едем!
– Да, папа, я давно готова.
– Почему у тебя на глазах слезы? – спросил он. – Может быть, ты больше хочешь остаться дома?
– Ах, нет, папочка, я, напротив, боялась, что вы меня забудете, – проговорила Христина.
– Бедняжечка моя, ты видишь, что я тебя не забываю, – заметил Дезорм. – Скорее же беги вниз, чтобы не заставлять маму дожидаться.
Этого не нужно было повторять, Христина подбежала к отцу, который тут же увел ее с собой, он уже слышал недовольный голос своей жены. Стоя на крыльце, она громко звала:
– Да где же вы, Филипп? Где ваш барин? Почему Христина не идет?
– Я здесь, сударыня, – ответил лакей Филипп, выходя из передней. – Барин же прошел к барышне.
– Сейчас же подите и скажите им, что я их жду, – приказала она.
– Не досадуй, дорогая, я только сходил за Христиной, – сказал Дезорм.
– Здравствуй, Христина. Почему сегодня ты не пришла поздороваться со мной? – спросила девочку ее мать.
– Я ждала бонну, мама, потому что она запретила мне выходить без нее, – ответила Христина.
– Минна всегда выдумает что-нибудь странное, – заметила Каролина Дезорм. – Ну зачем понадобилось запирать Христину и мешать ей прийти ко мне в комнату? Если бы ты была немножко поумнее, Христина, ты не стала бы дожидаться позволения Минны… Ах какая ты красная, Христина! Нельзя сказать, чтобы ты была красива, бедняжечка.
– Трудно понять, есть у девочки ум или нет, – заметил Дезорм, – ведь она никогда не говорит, по крайней мере при нас. Согласиться же с тобой, что она некрасива, я не могу, потому что Христина поразительно похожа на тебя.
Говоря это, Дезорм лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь своей жене сеть в коляску, но та оттолкнула ее, заметив:
– Пожалуйста, оставь, я сяду и без твоей помощи.
Дезорм поднял Христину, намереваясь посадить ее подле матери.
– Нет, нет! – возразила Каролина. – Пусть Христина сядет на козлы
[10]
, иначе она сомнет мое красивое платье или башмаками запачкает его.
Дезорм поднял Христину на козлы к кучеру, сказав ему:
– Пожалуйста, присмотрите за ней.
– Не беспокойтесь, барин, – заметил кучер, – я постараюсь, чтобы барышня не упала. Она такая милочка, кроткая, ласковая! Было бы жаль, если бы с ней случилось что-нибудь дурное.
В течение всего этого времени Христина не выговорила ни одного слова, она даже боялась дышать, опасаясь еще больше рассердить свою мать и почему-нибудь остаться дома. Наконец коляска покатилась, и она с облегчением вздохнула.
– Может быть, вам неловко, барышня Христина? – спросил кучер.
– Нет, напротив, я так рада, что мы поехали. Я ужасно боялась остаться дома, – ответила девочка.
– Бедная маленькая барышня, – заметил кучер, – достается же вам от бонны!
– Молчите, молчите, Даниель, пожалуйста, не говорите этого. Что если Минна узнает?
– А между тем я говорю правду, – сказал Даниель. – Бедная маленькая барышня! Правда, вам от этого не станет легче…
– Но сейчас я увижу мою милую, добрую Габриель и Франсуа, который так ласков со мной! И моего двоюродного брата Бернара, которого я так люблю. Я счастлива, Даниель, уверяю вас, очень счастлива.
«Сегодня, может быть, – подумал кучер, – но завтра будет другое».
Христина замолчала, она с восторгом думала о том, что проведет день со своими милыми друзьями. Ехать пришлось недолго, вскоре экипаж был уже в усадьбе графа и графини де Семиан. Габриель и Бернар бросились навстречу двоюродной сестре, которую Дезорм снял с высоких козел.
– Бежим, бежим, – сказала Габриель, – я одела куколку в наряд невесты, ты увидишь, как она хороша! Я ее тебе отдам.
Родители Христины вошли в гостиную, и девочка уже не скрывала своей радости. Габриель и Бернар провели ее в детскую. Там на хорошенькой маленькой кроватке лежала ее куколка, одетая в белое кисейное платьице, ее голову украшала длинная белая фата.
Христина не знала, как отблагодарить Габриель. И, конечно, Бернара, который при помощи столярных инструментов сделал маленькую кукольную кроватку. Вскоре явился и Франсуа, Христина с радостью встретила его. В то время как ее сердце наполнялось восторгом, а язычок работал без умолку, ее мать жеманничала перед де Нансе, которого ей представила графиня, и перед итальянцем, низко кланявшимся ей. Он старался понравиться Каролине Дезорм в надежде, что его пригласят к ним в дом, что обеспечило бы ему еще одно знакомство.
